Этот материал прислал читатель. Он написан по воспоминаниям его уже покинувших этот мир родственников. Мы публикуем его без редакционных комментариев — просто как свидетельство очевидцев.
Опубликовано в журнале «Вестник Радара» №1(31)/2021 (предприятие АО «НПП «Радар ммс», г. Санкт-Петербург)
ВОСПОМИНАНИЯ МОИХ РОДНЫХ
О войне мы говорили с бабушкой и отцом. Они пережили оккупацию – два года немецкие войска стояли в селе, и это время, конечно, навсегда осталось в их памяти. Я записал воспоминания. Это не рассказы о героических подвигах, скорее, зарисовки их быта в то время, грустные, а порой жуткие в своей правдивости небольшие рассказы о событиях, людях, отношениях.
Место действия – северо-восток Украины, южная часть Сумской области (граничит с Россией), большое колхозное село Коровинцы, расположенное на оживлённой трассе Киев-Сумы. Через село протекает широкая река Сула, приток Днепра.
Мои родные – бабушка Анна Алексеевна Островная (род. в 1911 г.), мой отец Борис (род. в 1937 г.), прабабушка Секлета (полное церковное имя Синклитикия) и брат бабушки Василий жили в деревянной хате. Отдельно жили старшие братья бабушки – Никифор (род. ещё в 1898 г.), Михаил и Дмитрий.
С мужем бабушка разошлась ещё до войны и растила сына одна, замуж так больше и не вышла.
***
Когда началась война, всех братьев бабушки призвали в Красную Армию. В конце сентября 1941 года в 30 км западнее села немцы замкнули окружение Юго-Западного фронта и разгромили его (киевская катастрофа), потом пожаловали и в село. Немцы не были бы немцами, если бы не ударили с малоожидаемого направления – не с запада по киевской трассе, а с севера, по просёлочной дороге. И хотя наши войска прикрывались артиллерийской батареей на холме и пехотой в окопах (один из окопов был на нашем огороде), но сопротивление было быстро подавлено. В тех боях за село погибло около 30 советских солдат и офицеров, местные жители их похоронили, после войны всех перенесли на специально созданное небольшое мемориальное кладбище.
***
Один бывший куркуль (так на Украине называли «кулаков») встретил немцев хлебом-солью, а позже те его повесили за какую-то провинность.
***
На краю села было большое колхозное поле и селяне, как и везде, понемногу воровали оттуда овощи. Для противодействия этому на поле стояла будка и в ней сидел сторож. Когда пришли немцы, им показали поле, рассказали про сторожа. А немцы:
— А зачем сторож? Поставим у поля виселицу, если кого на поле увидим, то поймаем и тут же повесим.
К счастью, эта виселица так и простояла неиспользованной ни разу — не нашлось охотников красть овощи с немецкого поля. В 1942 и 1943 немцы не занимались посевом, поскольку земля нечерноземная. После ухода фашистов колхозники работали, как говорила бабушка, как каторжники, чтобы вручную, ввиду отсутствия техники, с корнем убрать с заросших полей сорняки.
***
На севере области много глухих лесов и поэтому там было мощнейшее партизанское движение, откуда многочисленные отряды уходили в далекие рейды. А вот на юге области лесов мало — всё больше поля да балки, укрыться и долго воевать отрядам было особо негде. Поэтому немцы не боялись партизан и, соответственно, не терроризировали местное население. Кроме одного случая…
Однажды откуда-то с севера на край села внезапно пришел партизан-одиночка, напоролся на немца, вспыхнул конфликт со стрельбой. Немца партизан убил, но и сам был тяжело ранен, пополз к ближайшим домам, чтобы укрыться. И тогда, и сейчас большая часть села находилась на южном берегу Сулы, на северном только Засульская улица, на которой тогда было около десятка домов. И вот партизан пополз к тем домам, да у них и умер. А другие немцы, услышав стрельбу, всполошились, примчались, нашли партизана, стали врываться в дома Засулья в поисках его товарищей. А в домах прятались мужчины, попавшие в киевское окружение 1941 года и постепенно по-тихому вернувшиеся в свои хаты. И этих окруженцев немцы приняли за партизан, вытащили во дворы и сразу расстреляли, дома подожгли и не давали тушить. И долго горело Засулье… Оставшиеся жители либо ютились во времянках, либо разбрелись кто куда, после войны постепенно улица восстановилась и стала длиннее.
***
Немцев было очень много — куда не пойдешь, везде немца встретишь. Кроме них в селе бывали на постое венгры, сами себя они называли мадьярами, а местные поэтому их называли «мадяры». В отличие от их соотечественников, прославившихся зверствами в Воронежской области, «наши» венгры вели себя нормально, без эксцессов. Жители относились к ним снисходительно — фактически ребят послали за тридевять земель от их родины воевать-погибать за чужие интересы. В 1943 году когда фашистские войска отступали, те венгры заходили в хату и всё сокрушались, что очень много их товарищей погибло под Сталинградом.
***
Однажды за отцом и другим мальчиком, когда они были пастушками, из своего пулемета поохотился немецкий летчик. Пули с глухим звуком очередями впивались в землю рядом с ними. Спасительным для ребят оказался деревянный мост через Сулу, до которого они добежали и нырнули под него, летчик же не стал сжигать мост и улетел.
***
Соседский подросток Трофим устроился возницей коменданта села, в кровавых делах замешан не был. Когда советская власть вернулась, то за сотрудничество с немцами Трофим получил несколько лет тюрьмы, отбыл их, вернулся и так и прожил в селе до старости. Когда ему иногда предъявляли претензии о сотрудничестве с немцами, отвечал: «Я своё отсидел!».
***
Как-то зашедший немец хотел забрать себе из хаты гитару, отец не отдавал и получил сильный удар подкованным сапогом. Обошлось без последствий для здоровья, но гитару пришлось отдать.
***
Одна завистливая соседка однажды нажаловалась фашистам, что моя бабушка, мол, украла у неё швейную машину с ножным приводом – ценную по тем временам вещь. Машина-то бабушкина и была, поскольку она работала колхозной швеей и много шила, но соседке отдали, а бабушке приказали идти в райцентр в суд, чтобы там вынесли наказание за якобы воровство. В суде немцы не стали разбираться и вынесли приговор – расстрел. Бабушке повезло, что когда её конвоировали по улице к месту расстрела, случайно повстречался австриец Алусь (скорее всего, его звали Алоиз), который ещё до войны работал в селе, бабушку хорошо знал, а немцы его поставили каким-то начальником в райцентре.
— Ты зачем здесь?
Бабушка рассказала.
— А ну пошли все обратно.
Вернулись к зданию суда, Алусь туда зашёл, поговорил, выходит:
— Ты свободна, иди домой.
Вернулась бабушка домой, забрала обратно машину, которая потом служила ей до глубокой старости. Алусь ушёл с отступающими немцами и о его дальнейшей судьбе мы ничего не знаем.
***
Летом 1943 года в дни Курской битвы на горизонте днём и ночью были видны зарево и стена густого дыма – до мест боёв было около 200 км.
***
Незадолго до освобождения осенью 1943 года село заполнили отступающие фашистские войска и мои родные и другие ближайшие жители перешли жить в подвалы разрушенного маслозавода. Там еще оставались какие-то остатки продуктов, и жители сидели в подвалах, не высовываясь. Однажды стало совсем тихо, вылезли из подвалов н вскоре увидели наших бойцов. Давай их обнимать и целовать, а бойцы всё спрашивали: «Где немцы? Где немцы?». А их и след простыл – без сопротивления уходили на Киев, чтобы закрепиться на высоком правом берегу Днепра и дать там бой Красной Армии.
Пошли родные домой – хата уцелела, только стёкла были выбиты, да соломенная кровля раскидана.
***
Как-то детвора собрала оставшиеся снаряды, патроны в кучу, подпалила и разбежалась. Жахнуло, и ребята сразу побежали к месту взрыва – интересно же посмотреть на результат. Мой отец младший был и потому бежал одним из последних, и ему не досталось, а нескольких ребят постарше, которые прибежали первыми, поубивало вторым взрывом.
***
Братья бабушки, Михаил и Дмитрий, погибли при форсировании Днепра осенью 1943 года. Василий в первый год войны попал в плен, бежал и скрывался от немцев в каких-то болотах, от этого тяжело заболел, вернулся в село после освобождения комиссованный из-за слабого здоровья. Никифор провоевал всю войну и вернулся с наградами.
***
После Победы в 1945 или в 1946 году умерли почти одновременно прабабушка Секлета и ее сын Василий. Впереди были сильный голод 1947 года и дальнейшее восстановление колхоза – за счёт грамотного руководства он потом стал очень богатым, гремел успехами на всю область.
***
Сейчас в нашей семье свидетелей войны не осталось: последний из братьев, Никифор, умер в 1963 году, бабушка – в 1998 году, отец мой – в 2015 году.