Первая Мировая. Роковые шаги Российской Империи.

От Редакции: Этот материал нам любезно предоставил наш читатель, а теперь тоже участник проекта Юрий Александрович Ломакин, искусствовед и историк. По сути Юрий Александрович просто предоставил нам с вами возможность ознакомиться с весьма интересными документами в удобном для чтения формате, не загружая читателя собственными выводами. Редакция такой подход всячески одобряет и разделяет. Следует сразу пояснить для любителей исправлять орфографические ошибки везде, даже в надписях на заборе — документы представлены в печатном виде БЕЗ изъятых из употребления печатных знаков, но В ОРФОГРАФИИ ОРИГИНАЛА. Так, например, приставки «бес» в дореволюционной грамматике не существовало. Некоторые любители «хруста французской булки», кстати, демонстрируя окружающим свое неприятие «октябрьского переворота» и глубокую религиозность, щеголяют подобной манерой и теперь.

В недавних публикациях сайта рассматривались некоторые аспекты  истории Первой Мировой войны 1914-1918гг. В ходе работы с объектами культурного наследия Севастополя и Балаклавы, изучались материалы, имеющие отношение к этому региону, в том числе периода, предшествовавшего Первой Мировой войне и революционным событиям в Российской Империи.

В контексте истории Первой Мировой войны, представляют интерес материалы, опубликованные в Вестнике Народного Комиссариата Иностранных Дел в 1919 году (номер за 20 июня 1919 года) с комментариями М.Н. Покровского (1868-1932).

Первичный источник —  материалы Военно-исторической комиссии по описанию войны 1914 — 1918 гг. (РГВА ф. Фонд: 39352 Дело: 97 Дата: 1930 – 1941). Учреждена Приказом Наркомвоена No.688 от 13 августа 1918 г. при Всероссийском Главном Штабе Реввоенсовета республики.

Комментарий М.Н. Покровского:

«Шаг вперед мы сделали бы, если бы от взглядов и настроений отдельных лиц мы могли перейти к психологии и идеологии правящих групп.  Печатаемые ниже документы, как раз и дают эту возможность. Они нам показывают, как разрабатывался вопрос о Константинополе не только русскими дипломатами, но русским правительством в его целом. И, благодаря этому, перед нами обрисовывается все яснее и яснее логическая неизбежность этой войны, не только объективно, в ходе вещей, но и субъективно, во всем мировоззрении людей, ставших у власти в России к 1914 году. Мы видим, как навязчивая идея мало-по-малу устраняла со своей дороги все и всех, кто мешал ее реализации. Мысль — воевать за Константинополь, т.-е. вызвать мировую войну (это понимали все с самого начала), после Мукдена и Цусимы, после октября и декабря 1905 года, в первую минуту испугала всех. От нее отпрянули в ужасе. Но год проходил за годом, «конъюнктура» становилась все благоприятнее, перспективы все соблазнительнее—и «сферы» все больше и больше поддавались шепоту лукавого. К страшной в первую минуту мысли привыкали—дикое начинало казаться естественным, потом неизбежным. Протокол последнего совещания, в феврале 1914 года, уже не знает принципиальных колебаний первого совещания в декабре 1908 г. Обсуждаются лишь деловые подробности, взвешиваются лишь взвешиваются лишь практические затруднения. Но и они преодолимы—вопрос лишь во времени: ибо уже сказана роковая фраза, что Россия «вполне готова к единоборству с Германией», а в союзе с Англией и Францией может вызвать на бой весь остальной мир».

ПРИЛОЖЕНИЯ: №1. Совершенно секретно.

Председатель Совета Министров. 25-го февраля 1908г. №1055.

Милостивый Государь Александр Петрович. Имею честь препроводить при сем Вашему Превосходительству удостоившийся Высочайшего Его Императорского Величества прочтения протокол Совещания о положении дел в Малоазиатской Турции и на Балканском полуострове, присовокупляя, что копий с этого протокола никому сообщаемо не было. Прошу Вас, Милостивый Государь, принять уверения в глубоком почтении
и истинной преданности.

П. Столыпин. Его Пре-ву А. П. Извольскому. Весьма секретно.

Собственной Его Величества рукой начертано: «Читал»
В Царском Селе. 23 февраля 1906 г. Председатель Совета Министров
Столыпин.

Протокол Совещания 21 января 1908 года о положении дел в Малоазиатской Турции и на Балканском Полуострове.

 Присутствовали, под председательством Председателя Совета Министров Статс-Секретаря Столыпина, Министр Финансов Статс-Секретарь Коковцов, Морской Министр Генерал-Адъютант Диков, Министр Иностранных Дел Гофмейстер Извольский, Начальник Генерального Штаба Генерал-от-Инфантерии Палицын, за Военного Министра Помощник его Генерал-Лейтенант Поливанов и Товарищ Министра Иностранных Дел Тайный Советник Губастов.

Открывая заседание, Председатель просит Министра Иностранных Дел
изъяснять стоящую перед Совещанием задачу.

Министр Иностранных Дел указывает, что Начальник Генерального Штаба, в виду некоторых тревожных симптомов, неоднократно обращался к нему с просьбой поставить его в известность о состоянии отношении наших к Турции и вообще о надвигающихся международных событиях на Ближнем Востоке; при этом Генерал-от-инфантерии Палицын указывал, что на случай возможных осложнений необходимо заблаговременное принятие соответствующих мер на Кавказе и в иных местностях. Затем, Наместник Его Императорского Величества на Кавказе всеподданнейшим письмом, с своей стороны, обратил внимание на тревожное положение в сопредельных с Россией частях Турции и на некоторые симптомы, указывающие на намерение Турецкого Правительства прибегнуть весной к активным действиям.

Придавая выдвинутому, таким образом, вопросу большое Государственное значение, Министр Иностранных Дел испросил Всемилостивейшее соизволение на передачу его обсуждения особому Совещанию в его нынешнем составе. Для всестороннего выяснения дела, необходимо обнять его во всей его широте и коснуться состояния международных отношений России и общего международного положении. Два года тому назад, самым острым вопросом в области внешних дел было положение на Дальнем Востоке. Благодаря заключенным с Японией договорам по отдельным вопросам, подкрепленным общеполитическим соглашением, положение это значительно изменилось к лучшему. Соглашение с Англией окончательно   закрепило   таковой   результат.   В   ряду    аргументов,   приводившихся Министром Иностранных Дел, в пользу заключения означенных политических сделок, важное значение им придавалось всегда тому соображению, что Россия может оказаться   в близком   будущем   лицом   к  лицу с  серьезными  осложнениями на Ближнем Востоке. Мнением Гофмейстера Извольского всегда было, что, если на Дальнем Востоке неблагоприятный для нас оборот событий в значительной степени может быть предотвращен нашими собственными усилиями, то на Ближнем Востоке события зависят не от нас. В настоящее время, благодаря заключенным с Японией и Англией соглашениям, мы имеем полную возможность сохранить мир на Дальнем Востоке. Конечно, и там возможны, в более или менее отдаленном будущем, осложнения международного характера, например, в форме конфликта между Японией и Соединенными Штатами, но, если Россия будет соблюдать строгий нейтралитет, то эти осложнения непосредственно ее интересам угрожать не будут. Совершенно иначе складывается осложнение на Ближнем Востоке. Здесь могут в любой момент совершаться такие события, которые предотвратить не в нашей воле. Исторические задачи России на Турецком Востоке и традиции нашего прошлого поставят ее, в случае таких осложнений, в особенно затруднительное положение. Оставаясь безучастной к ним, она рискует разом потерять плоды вековых усилий, утратить роль Великой Державы и занять положение Государства второстепенного значения, голос которого не слышен.

В настоящее время тревожные симптомы обнаруживаются на двух театрах -персидском и балканском. Персия переживает серьезный внутренний кризис; благодаря соглашению с Англией, возможные неблагоприятные для России последствия этого кризиса в значительной степени устранены, но все же внутреннее положение в этой стране остается серьезным. С другой стороны, пользуясь слабостью Персии, Турция предприняла ряд мер на персидской границе, которые, по мнению Начальника Генерального Штаба, угрожают стратегическим интересам России и в дальнейшем своем развитии способны неблагоприятно отразиться на ее престиже. В этом смысле турецко-персидский конфликт, если он примет более широкие размеры, может поставить нас в весьма затруднительное положение. На балканском театре источником возможных осложнений, является как вопрос об улучшении быта христианского населения Македонии, так, вместе с тем и поползновения Болгарии к вооруженному вмешательству в видах благоприятного решения сказанного вопроса.

Предшественник Гофмейстера Извольского Граф Ламздорф держался в отношении балканских дел охранительной политики: он стремился сдерживать Болгарию и, вместе с тем, поддерживал соглашение с Австрией; такая политика носит чисто отрицательный характер, она не способна привести к благоприятному, с точки зрения русских исторических интересов, разрешению балканских вопросов, на зато имеет одно преимущество—способствует замораживанию этих вопросов. Во всяком случае, это не политика серьезных успехов на пути к основным целям, нами преследуемым. За последнее время этой политике нанесен серьезный удар. Австро-Венгрия не скрывает более своих партикулярных, эгоистических   стремлений:   таковые стремления существовали, конечно, и ранее, но ныне Австро-Венгерское Правительство, после устранения внутреннего кризиса в Монархии,  признало возможным выступить открыто. Барон Эренталь только что развил перед Делегациями широкий план экономического и культурного, по словам Министра, а в действительности, конечно, и политического, воздействия на Балканском полуострове. С другой стороны, серьезное затруднение встретилось ныне на пути   осуществления   македонских реформ.
Мюрцштегская программа предусматривает преобразование судебного строя в македонских вилайетах, без которого,   по  свидетельству   знающих  лиц,   невозможна серьезная реформа местного положения. Турция намерена оказать серьезное сопротивление этой реформе, и весьма вероятно, что единственным средством побудить Порту привести ее в исполнение явится, как было в 1905 году по отношению финансовой реформы, какая-либо военная демонстрация. Для сего необходимо единодушие среди Великих Держав, но его, повидимому, нет. (Стр.20.)

Германия всегда подстрекала Порту к сопротивлению: Австро-Венгрия, только, что выступившая на защиту своих партикулярных интересов, может в последнюю минуту оказаться солидарною с Турциею; на Францию и на Италию рассчитывать трудно. Только Англия, шедшая всегда в вопросе об улучшении участи македонских христиан более быстрым темпом, чем другие Державы, и отказывавшаяся от радикальной программы реформ лишь ради сохранения европейского концерта, могла бы оказать нам серьезную помощь.
Крушением европейской программы реформ будет нанесен существенный нравственный ущерб, прежде всего, России, которая является традиционной защитницей угнетенных славянских народностей Турции; последние известия в том, что Россия может в настоящих условиях оказать им свою помощь, а это обстоятельство неблагоприятно отразится на нашем престиже.

Выход из этого трудного положения найти не легко. Его можно бы, при известных условиях, искать в тесном сближении с Англией. Английский Посол в С.-Петербурге уже намекал, в беседах с Гофмейстером Извольским, на такую политическую комбинацию, указывая на общность интересов обоих Держав в делах Ближнего Востока. На самом деле, легко было бы скомбинировать совместные, военного характера, мероприятия двух Государств в Турции. Министр Иностранных Дел не может не признать, что подобная политика представляет перспективу весьма заманчивую и он рекомендовал бы ее, при благоприятных условиях, как способную привести к блестящим результатам, и содействовать осуществлению исторических целей России на Ближнем Востоке. Но такая политика способна была бы открыть снова турецкий вопрос в его целом.

В этом отношении Министр Иностранных Дел считает долгом обратить самое серьезное внимание на то обстоятельство, что все вопросы, касающиеся Турецкой Империи, тесно связаны между собою. Он готов согласиться с Начальником Генерального Штаба в том отношении, что турецкие действия в Малой Азии, вдоль персидской границы, представляют серьезную невыгоду для России, но должен заметить, что, если мы со своей стороны предпримем какие-либо агрессивные действия на азиатской границе Турции, то это неминуемо повлечет   за собой   осложнения  на Ближнем Востоке. Наши военные мероприятия истолкованы были бы на Балканском Полуострове, как сигнал к действиям. Болгария и Турция готовятся к войне и весьма возможно, что, несмотря, на все советы, Княжество бросится в войну. Как в том случае, если победит Турция, так и в том, если победит Болгария, интересы России могут потребовать ее вмешательства в распрю.

Таким образом, невозможно отрицать наличность «черных точек» на политическом горизонте. Весьма важно заранее отдать себе отчет в том, какое положение может занять Россия, в случае грядущих осложнений. Должна ли она отнестись к ним пассивно, сделать все, чтобы избежать затруднений, и не быть вовлеченной в борьбу. На этом пути нельзя ждать успехов и правильного ограждения русских интересов. Заняв такую позицию, мы выйдем из будущего политического кризиса уменьшенными, не будем больше Великой Державой. Или, быть может, мы не находимся ныне в таком положении, чтобы следовало, во что бы то ни стало, отказаться от активной политики.

Начальник Генерального Штаба высказывает, что получавшиеся им в октябре и ноябре минувшего года сведения из Малой Азии о военных мероприятиях турок вынудили его тогда уже высказаться в письме к Министру Иностранных Дел, от 14 ноября минувшего года, в смысле необходимости, при неудаче дипломатического воздействия на Порту, прибегнуть к силе и произвести военную демонстрацию. С тех пор положение в Малой Азии стало более серьезным. Военная демонстрация, в проектировавшихся им размерах, являлась бы ныне несоответствующей положению и несвоевременной: интересы и достоинство России требуют иных мер. Произведенный Турциею захват персидской территории крайне невыгоден для нас, ибо, заняв персидский Курдистан, Турция устанавливает весьма удобное сообщение между своим VI корпусом и lV-ым, между тем как прежние пути между местами расположения обоих давали возможность пропускать войска лишь в небольшом количестве. Вместе с тем, укрепление положения Турции на этом театре крайне опасно и с точки зрения настроения мусульман Кавказа. Между тем, Оттоманское Правительство энергично работает над усилением своей боевой готовности в Малой Азии. Если за последние годы главное его внимание обращено было на улучшение военных сил на европейском театре, то ныне эти мероприятия приведены к концу. Третий корпус перевооружен, из 116-ти заказанных у Круппа скорострельных батарей, 70 распределены по европейским корпусам. Закончив это мероприятие, Турция принялась за усиление своих войск в Анатолии, под предлогом персидских дед и армянского революционного движения. Ею призваны под знамена 32 баталиона редифов первого класса; сформированы три новых батареи, Четвертый корпус снабжается новыми ружьями; наконец, по донесению пограничной стражи, недавно принят ряд совершенно необычных, напоминающих подготовку к войне 1877—78гг. мер: приступлено к пополнению хлебных магазинов, к перемолу зерна и заготовке так называемых турецких консервов. (Стр.21)

Такие распоряжения представляются весьма тревожными. До сего времени единственное преимущество наше, сравнительно с Турцией, заключалось в том, что, в случае войны, мы были раньше готовы; с отпадением его, на очередь становится грозный вопрос о слабости наших военных сил на Кавказе. У нас имеется 120 баталионов (нерезервных и резервных), против 300 турецких в Армении, сверх этого еще 228 в Анатолии, что даст туркам подавляющее превосходство сил. С военной точки зрении, такое положение вызывает тревогу, вследствие чего Генерал-от-Инфантерии Палицын и счел своим долгом обратиться к Министру Иностранных Дел и довести до сведения его все находившиеся в распоряжении Генерального Штаба данные, основанные на официальных и не вызывающих сомнения источниках. Частные сведения, полученные Генералом-от-Инфантерии Палицыным, указывают сверх того, что турками зафрахтованы пароходы, для каких-то перевозок на Черном море и затем, что, в случае войны, нам грозят серьезные волнения на Кавказе; если армяне явятся горячими сторонниками России, а грузины займут выжидательное положение, то, с объявлением войны, Гурия и Мингрелия, а также и татары восстанут. Правда, и Турецкое Правительство, равным образом, не может вполне рассчитывать на все население прилегающих к России вилайетов; к тому же Армения переживает только что серьезный недород, с которым, Турецкое Правительство не может не считаться. Но, тем не менее, полученные с места сведения указывают на некоторый прилив самоуверенности среди турецких мусульман.

За Военного Министра, Помощник его, Генерал-Лейтенант Поливанов присоединяется к высказанному Министром Иностранных Дел взгляду, что Вопрос о положении дел в Малой Азии является лишь частью более общего вопроса о наших отношениях к Турции на всех театрах и, в том числе, прежде всего, на театре Европейском. С этой именно общей точки зрения должны рассматриваться, по мнению Генерал-Лейтенанта Поливанова, те соображения, которые недавно высказаны были Начальником Генерального Штаба по поводу положения дел в Анатолии. Меры агрессивного характера, предпринятые на Кавказской границе, необходимость коих предвидит Генерал-от-Инфантерии Палицын, вызовут, без сомнения, более крупные события на Балканском полуострове и отвлекут наши силы от влияния на эти события. В виду этого всякие контр-меры против военных приготовлений турок на Кавказской границе могут быть осуществляемы лишь с большею осторожностью и, хотя наступательный образ действий в отношении турок способен, конечно лучше гарантировать успех, тем не менее, прибегнуть к нему в настоящее время было бы весьма опасным: страна не поймет наших агрессивных действий, ради счетов между Персией и Турцией, и таковые действия не будут ею поддержаны. Разделяя с военной точки зрения мнение о преимуществах ответить, при известных обстоятельствах, на военные приготовления Турции вторжением в ее пределы, Генерал-Лейтенант Поливанов полагает, однако, что в данное время в России скорее будет понятна война, если она явится ответом на вторжение турецких войск в русские пределы.

Что же касается положения наших военных сил, то армия наша не может считаться приведенною в порядок. Воинское обучение пошло не вперед, а назад, вследствие того, что войска от правильных занятий были отвлечены внутренними событиями; не достает неприкосновенных запасов и они не будут пополнены чрезвычайным бюджетом 1908 года; не хватает артиллерии, пулеметов, мундирной одежды. Приведение армии и крепостей в порядок, полный порядок, потребует громадных средств и долгого еще времени.

Если Министр Иностранных Дел находит, однако, что имеются черные точки на горизонте, то представляется, конечно, необходимым немедленно принять меры для приведения в порядок войск Кавказского Военного Округа. Для этого надлежит, прежде всего, оставив пока мысль о подвозе на Кавказ новых войск, пополнить расположенные там части мундирною одеждою, пулеметами, артиллерией, патронами, запасами продовольственными и переносными железными дорогами. Если, в случае, серьезных осложнений на турецкой границе, наши войска окажутся совершенно неподготовленными, то Россия этого не простит. Поэтому Генерал-Лейтенант Поливанов уполномочен Военным Министром заявить, что настоятельно необходимо, не откладывая, испросить, в порядке статьи 117-й основных государственных законов, и статьи 18-й сметных правил необходимые кредиты для пополнения снабжения войск на Кавказе, выражающиеся в сумме 6—7 миллионов рублей. Военным Ведомством приняты уже некоторые предварительные меры посему предмету, в частности, по настоянию Главнокомандующего на Кавказе, преступлено к крупной закупке ячменя. (Стр.22)

Министр Иностранных дел просит Генерала-от-Инфантерни Палицына ознакомить присутствующих с содержанием письма его от 17-го января, № 90,  в коем содержится оценка военных мероприятий Турции с стратегической точки зрения.

Начальник Генерального Штаба читает    прилагаемое у сего ПИСЬМО.

Министр Иностранных дел высказывает желание узнать, какие меры,
сверх указанных Генерал-Лейтенантом Поливановым, могли бы быть приняты на
случай, если бы признано было необходимым активно вмешаться в могущую возникнуть на Балканском полуострове войну.

Начальник Генерального Штаба указывает, что в настоящее время разрабатывается план мобилизации четырех корпусов, на случай осложнения в Малой Азии. Вопрос о более широких мерах не разрабатывался, но таковые вызывали бы, конечно, если бы потребовалось воздействие на Турцию, необходимость перевозки войск туда по Черному морю и действия против Босфора; что же касается предположения, что в борьбе решительный перевес окажется на стороне Болгарии и потребуется воздействие на Княжество, то таковой случай сам по себе, в виду громадных военных средств Турции, мало вероятен, а к тому же Болгария будет получать, в случае войны, все нужное из России, и без нас бороться не в состоянии.

Морской Министр, по поводу затронутого Начальником Генерального Штаба вопроса о действиях против Турции на Черном море, заявляет, что Черноморский флот в настоящее время не готов к военным действиям и что для сего потребовалось бы пополнить его личный состав и число подводных лодок, а главное запасы угля, снарядов, артиллерийских и мин заграждения, без которых действия против Босфора, если турецкий флот увеличится покупкой новых судов, невозможны.

Министр Финансов говорит, что предмет сегодняшнего совещания является для него совершенно новым, несмотря на то, что, как оказывается, весьма важный и сложный вопрос о положении дел на Ближнем Востоке служит предметом обсуждения и переписки некоторых ведомств, уж с октября минувшего года и при этом предвидится даже возможность объявления Россией войны Турции. Совет Министров, объединенный указом 19-го октября 1905 года, остается в полнейшем неведении.  Между  тем, Правительство,  как  целое,  будет нести  заслуженную ответственность перед Монархом и перед общественным мнением, если события примут неблагоприятный оборот. Статс-секретарь Коковцов далек от того, чтобы смотреть на дело исключительно лишь с финансовой точки зрения и обращать исключительное внимание на финансовые затруднения, которые могут быть следствием осложнений на турецком Востоке. При решении крупных государственных вопросов, финансы должны играть роль служебную; но, в данном случае, его смущает то обстоятельство, что на оценку объединенного правительства не был предложен вопрос исключительного серьезного государственного значения.

По существу дела статс-секретарь Коковцов полагает, что надлежит различать две стороны обсуждаемого вопроса, с одной стороны, положение дел в Малой Азии и на турецко-персидской границе и, с другой, положение дел на Балканском полуострове. Относительно первой части вопроса, министр финансов решительно присоединяется к заключению Генерал-Лейтенанта Поливанова. Он полагает, что, при данных условиях, Россия ни в коем случае не обязана и не может выступить с активными мероприятиями для насильственного разрешения турецко-персидской распри и для защиты, во что бы то ни стало, Персии. Россия не в таком положении, чтобы вытаскивать каштаны из жаровни для какой бы то ни было иностранной державы; такая политика будет непонятна для народного самосознания, которое осудит пролитие русской крови из-за вопроса о неприкосновенности чуждого мусульманского государства. Не ясно также, кого мы будем защищать в Персии; страна переживает полную анархию, процесс полного разложения и дезорганизации. В этом вопросе Россия лишь косвенным образом, путем дипломатического воздействия, совместно с другими заинтересованными Государствами, может притти на помощь Персии. История русско-турецких отношений, показывает, что источником конфликтов наших с Турцией никогда не служили малоазиатские дела, а всегда более серьезные и важные вопросы, возникавшие на европейском театре.

Вторая половина вопроса — положение дел на Балканском полуострове — представляется Министру Финансов несравненно более существенной. Указания Министра Иностранных Дел на вероятные последствия нашего невмешательства в решении могущих возникнуть острых вопросов на этом театре заставляют смотреть на дело с особою серьезностью. По мнению статс-секретаря Коковцова, действовать в этом вопросе изолированно, Россия в настоящее время не может.  (Стр.23)

Как усматривается из имеющихся данных, источником международных осложнений на Балканском полуострове может послужить прежде всего борьба Болгарии и Турции из-за вопросов о независимости княжества и о македонских славянах; при таком положении дел может оказаться необходимым прибегнуть к определенным действиям, если Болгария подвергнется серьезному риску и весьма вероятно, что именно боязнь мероприятий России против малоазиатских владений Турции и вызывает стремление турок создать заслон против нас вдоль Кавказской границы. Россия не может безучастно отнестись к судьбе Болгарин, в случае подобного конфликта, но она не должна действовать в этом отношении одна. Надлежит создать дипломатическую обстановку, которая позволит в нужную минуту выступить на защиту традиционных наших интересов на Балканах. В словах Министра Иностранных Дел статс-секретарь Коковцов усматривает некоторые указания, заставляющие его думать, что элементы для такой дипломатической комбинации имеются в лице Англии.

По поводу затронутого Генерал-Лейтенантом Поливановым вопроса о необходимости ныне же принять меры к улучшению состояния кавказских войск и испросить особые кредиты на сей предмет, Министр Финансов указывает, что, при обсуждении столь важного дела, затрагивающего достоинство России, он никогда не позволил бы себе стать исключительно на точку зрения финансовой экономии; но он не может не напомнить, что при обсуждении сметы на 1908 год Совет Министров руководствовался, прежде всего, соображением о необходимости усилить наше военное положение на Дальнем Востоке  и что с этою целью ассигнованы довольно значительные суммы, в том числе восемь миллионов на сооружение казарм. Если на Дальнем Востоке нам в настоящую минуту ничто не угрожает, то, быть может, целесообразно было этот последний кредит обратить на надобности Кавказского Военного Округа. Но и независимо от сего Министр Финансов готов итти навстречу требованиям, вызываемым интересами государственной обороны. Русско-японская война стояла небывалой суммы в 2.478.000.000 рублей; при таких условиях нельзя не признать, что русские финансы не были повинны в неудаче войны, и в настоящее время не будут они повинны в недостаточности нашей военной готовности. Статс-Секретарь Коковцов готов согласиться, чтобы все сокращения, которые будут сделаны в бюджете, отданы были в распоряжение Военного Ведомства, и с этой целью размеры предвидимой ныне кредитной операции в 215.000.000 рублей, несмотря, на означенные сокращения, остались прежними. Предпочтительным было бы, однако, не прибегать к статье 117-й основных государственных законов, а провести необходимые кредиты в законодательном порядке. Существенно важный вопрос об ассигнованиях на сей предмет должен быть внимательно и подробно обсужден в специальном совещании заинтересованных ведомств.

Начальник Генерального Штаба,  возражая Министру Финансов указывает, что в острой форме вопрос о положении дел в Малой Азии стал на очередь лишь в самое недавнее время, в виду сведений, полученных в конце декабря. Изложенные в прочитанном им письме соображения не затрагивали политической стороны вопроса и отнюдь не являлись предложением каких-либо агрессивных, мер; целью их было лишь установление некоторых основных пунктов в оценке стратегической стороны вопроса.

Министр Иностранных дел напоминает, что в течение последних двух лет он не только не скрывал, но постоянно указывал на возможность серьезных осложнений на Ближнем Востоке. Им были приняты с своей стороны все меры, к возможному улучшению условий, в которых эти осложнения будут протекать, и заключены с этою целью соглашения с Японией, и Англией. Время обсуждения настоящего вопроса отнюдь не упущено, так как едва-ли возможно ожидать каких-либо осложнений ранее весны; к тому же некоторые из изложенных им фактов имели место лишь на-днях. Гофмейстер Извольский считает долгом еще раз обратить внимание на необходимость выяснить, представляется-ли возможным сойти с почвы строго охранительной политики, которой Россия придерживалась до сих пор и которая способна привести нас к весьма невыгодным результатам, или он может говорить с твердостью, подобающей Министру Иностранных Дел Великой Державы, уверенному в возможности для нее решительно отстаивать свои интересы; без этой уверенности он не решится на такую политику, ибо она была бы безразсудным риском.

Председатель, считает своим долгом выразить, прежде всего, свое смущение по поводу отмеченной Министром Финансов неосведомленности Правительства, относительно тех серьезных вопросов, которые затронуты были в настоящем заседании. Статс-Секретарь Столыпин говорит, что он испытывает панический страх при мысли, что Правительство может оказаться не в курсе дела, столкнувшись лицом к лицу с самыми серьезными событиями. Все дела государственной важности должны быть зрело обдуманы в среде Совета Министров; разгром на Дальнем Востоке был вызван отчасти тем, что не было единства в среде государственных деятелей.

Переходя к поставленному Гофмейстером Извольским вопросу и оставаясь в узких рамках, Статс-Секретарь Столыпин считает долгом решительно заявить,
что в настоящее время Министр Иностранных Дел ни на какую поддержку для решительной политики рассчитывать не может. Новая мобилизация в России придала бы силы революции, из которой мы только что начинаем выходить. На этом пути достигнуты серьезные успехи; Россия проявила изумительную живучесть и снова собирается с силами. В такую минуту нельзя решаться на авантюры или даже активно проявлять инициативу в международных делах. Через несколько лет, когда мы достигнем полного успокоения, Россия снова заговорит прежним языком. Иная политика, кроме строго оборонительной, была бы в настоящее время бредом ненормального Правительства, и она повлекла бы за собою опасность для Династии. Статс-секретарь Столыпин считает поэтому долгом категорически заявить, что в настоящее время никакая мобилизация ни под каким видом невозможна. Таков диагноз внутреннего положения, который он ставит, и он считал бы своим долгом настаивать на этом. Война на турецко-персидской границе возложила бы тяжкую ответственность на Правительство и Председатель Совета Министров не мог бы взять на себя таковой ответственности.

Переходя к положению кавказских войск, Председатель, со своей стороны,
присоединяется к мысли о необходимости принять необходимые для улучшения их состояния меры. Кавказ является ныне, по-видимому, пунктом mineris resistentie в следующем совещании, на которое приглашен будет прибывший с Кавказа Генерал-Лейтенант Шатилов, следует подробно обсудить, что необходимо предпринять. Статс-Секретарь Столыпин разделяет мнение Министра Финансов о желательности испросить необходимые кредиты у законодательных учреждений, в которых лишь жалкое меньшинство способно будет вотировать против ассигнования на настоятельные нужды армии. В заключение Председатель говорит, что, высказав чистосердечное свое мнение по существу разбираемого вопроса, он вполне сознает, что, в случае серьезных осложнений на Балканах, придется надеяться лишь на дипломатическое искусство Министра Иностранных Дел. В руках его теперь рычаг без точки опоры, но России необходима передышка, после которой она укрепится и снова займет принадлежащий ей ранг Великой Державы.

П. Столыпин, Н. Коковцов, П. Диков, Ф. Палицын,
А. Извольский, Ал. Поливанов, К. Губастов.

№2. Секретно.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ОБОРОНЫ. 3 февраля 1908 года. № 39.     В  С.-Петербурге. Министру Иностранных Дел.

Во 2-й день сего февраля на журнале Совета государственной обороны,
от 28-го января сего года, по вопросу о подготовке к войне с Турцией, Его Императорское Величество соизволил начертать: «Согласен. Бережёного и Бог бережет».

Постановление Совета государственной обороны, изложенное в означенном
журнале, заключается в следующем:

1) Признать, что вследствие крайнего расстройства материальной части в армии и неблагоприятного внутреннего состояния, необходимо ныне избегать принятия таких агрессивных действий, которые, могут вызвать политические осложнения. (Стр.25)

2) Признать, что так как основанием для возникновения войны могут служить только такие действия иностранной державы, которые нанесут существенный и очевидный для народного самосознания удар достоинству и чести России, то при объявлении войны, мобилизация армия должна быть не частная, а общая, дабы иметь возможность развернуть наибольшее количество войск на всех угрожаемых фронтах.

3)Признать, что для восстановления нарушенной последней войной боеспособности нашей армии настоятельно необходимо принять решительные меры к скорейшему обеспечению ее необходимым вооружением и всякого рода запасами.

№3.

ЖУРНАЛ. Особого Совещания 31 декабря 1913 года.

Председательствовал: Председатель Совета Министров Статс-секретарь, Действит. Тайный Сов. Коковцов. Участвовали: Военный Министр Генерал-Адъютант Сухомлинов, Морской Министр Генерал-Адъютант Григорович, Министр Иностранных Дел Гофмейстер Сазонов, Начальник Генерального Штаба Генерал-от-Кавалерии Жилинский.

Для составления журнала Совещания присутствовали чины Первого Департамента Министерства Иностранных Дел: в звании Камергера Ст. Сов. Бюцов н Тит. Сов. Сукин.

Предварительно Совещания членам его была доставлена всеподданнейшая
записка Министра Иностранных Дел, от 23 декабря 1913 года. Одновременно были сообщены выработанные Министерством Иностранных Дел предположения, заключающиеся в нижеследующих тезисах, подлежащих суждению Совещания:

1) Допуская возможность командования германским Генералом какою-либо
частью турецких войск, расположенной вне Константинополя, например в Адрианополе, Россия не может примириться с пребыванием в Константинополе иностранного генерала, командующего частью.(Имеется в виду Отто Лиман фон Сандерс — прим. Ред.)

2) Министерству Иностранных Дел надлежит продолжать в этом смысле
переговоры в Берлине и Константинополе.

3) В виду того, что последние известия указывают на двусмысленный образ
действий Германского Правительства в этом вопросе, надлежит в настоящее время принять решения на случай, если бы представилось необходимым подкрепить наши требования мерами понуждения.    

4) Означенные меры понуждения могли бы выразиться с нашей стороны в
занятии одного из пунктов Малой Азии, например Трапезонда или Баязида с заявлением, что мы останемся там до исполнения наших требований.

5) Выяснив определенно, какие точно меры понуждения могут быть нами применены, надлежит войти по сему предмету в доверительный обмен мнений с Английским и Французским Правительствами, в виду необходимости решиться на меры понуждения, только выяснив себе заранее, можем ли мы рассчитывать на соответствующие выступления обоих Держав.

6) В переговорах с указанными Правительствами следует установить со стороны всех трех Держав, необходимость крайне осторожного и дружного образа действий, дабы избежать, если окажется возможным обострения конфликта, могущего иметь последствием общеевропейскую войну. Вместе с тем  с нашей стороны, должны быть приложены усилия, дабы склонить Францию и Англию к необходимости довести раз начатое дело отстаивания общих требований до конца. (Стр.26).

7) Если эта точка зрения будет принята всеми тремя Державами и переговоры в Берлине не приведут к желательному результату, надлежит условиться относительно известной градации в мерах понуждения. Таковыми могут быть: а) последовательно проводимый финансовый бойкот Турции, б) если бы этот метод не дал желательных результатов и не произвел должного воздействия, как это имело место в Адрианопольском вопросе, то три Державы могли бы отозвать своих Представителей из Константинополя; в) одновременно Правительства России, Франции и Англии оповестили бы Порту о сроке выполнения их требований, после чего приступлено было бы к осуществлению мер понуждения, с предупреждением, что они прекратятся лишь по выполнении предъявленных требований.

8) В случае, если бы для своевременного принятия мер понуждения с нашей
стороны, потребовались бы известные подготовительные меры военного характера, как-то усиление частей на Кавказе, то меры эти желательно обставить возможно меньшей оглаской. С политической точки зрения представляется, однако, необходимым, чтобы вслед за угрозою, если к такой придется прибегнуть, можно было бы без задержки приступить к ее осуществлению.

9) Результаты совещания, согласно полученному Министром Иностранных
Дел Высочайшему повелению, представляются им на благовоззрение Его Императорского Величества.

По открытии заседания Председатель Совета Министров, указав на то обстоятельство, что со времени доставления членам Совещания всеподданейшей записки Министра Иностранных Дел протекло 8 дней, обращается к Министру Иностранных Дел с просьбою, сообщить последние имеющиеся в его распоряжении сведения по вопросу, подлежащему обсуждению Совещания.

Министр Иностранных Дел, заметив, что известия, полученные им за последние
дни, скудны и носят противоречивый характер, сообщил Совещанию текст секретной телеграммы Российского Посла в Константинополе, от 29 декабря, в которой говорится, что генерал Лиман будет произведен в следующий турецкий чин и в виду этого покидает командование первым корпусом, оставаясь инспектором военных школ и начальником военной миссии. Между тем сведения эти, казалось бы, благоприятные, не вполне совпадают с содержанием телеграммы, от 30 декабря. Последняя, указывая на то, что отставление Лимана от командования первым корпусом еще не совершившийся факт, заставляет смотреть на положение дела менее оптимистически. Если бы сообщаемые в первой телеграмме известия соответствовали истинному положению вещей, то настоящее совещание могло бы быть признано менее срочным и обсуждение положения носило бы лишь академический характер. Министр считает, однако желательным, чтобы Совещание подвергло обсуждению предварительно сообщенные им его членам тезисы.

Председатель Совета Министров высказывает мнение, что целью настоящего
Совещания является определение положения, которое надлежало бы занять Императорскому правительству при всяком возможном обороте дела. Переходя к рассмотрению предположений Министерства Иностранных  Дел, статс-секретарь Коковцов, указывает на необходимость, прежде всего, ясно себе представить, какая постановка вопроса о германской военной миссии в Турции, может быть признана для России допустимой, и против чего мы, во всяком случае, будем вынуждены возражать. Эта основная задача выражена в пункте 4-ом, который должен служит руководящей нитью при дальнейшем обсуждении. Председатель Совета Министров замечает, что точка зрения Императорского Правительства была впервые установлена во время переговоров в Берлине в октябре 1913 года; Статс-Секретарь Коковцов полагает, что для Русского Правительства, является нравственным правом и обязанностью не отступать  от этой точки зрения. Имея в виду, что  содержание  означенных переговоров могло остаться неизвестным Военному и Морскому Министрам и Начальнику Генерального Штаба, Статс-Секретарь Коковцов считает нужным ознакомить Совещание с подробностями оных, изложенными во всеподданнейшем докладе Председателя Совета Министров по сему предмету. В беседах с Германским Императором и представителями Германского Правительства им было заявлено, что Россия не может остаться равнодушной к командованию иностранным офицером частью в Константинополе, что создавало бы преимущественное положение в Турции для одной Державы, изменяя направление всего Ближне-Восточного вопроса. Возвращаясь к 1-му тезису Председатель Совета Министров   заявляет, что он и в настоящее время считает необходимым настаивать на взглядах, в свое время им высказанных перед Германским Императором.

Министр Иностранных Дел сообщает Совещанию содержание вновь полученных секретных телеграмм. В связи с возможным отставлением генерала Лимана от командования первым корпусом, о чем указывается в телеграмме Посла в Константинополе, Министр осведомляется, о том, как надлежало бы отнестись к начальствованию одного из германских офицеров над дивизией, расположенной не в самом Константинополе, а в Скутари, ибо такая постановка вопроса, по сведениям Российских Представителей в Берлине и Константинополе, уже ранее намечалась.

Председатель Совета Министров, Морской и Военный Министры, а также
Начальник Генерального Штаба, высказываются в смысле недопустимости такого
оборота дела. (Стр.27)

На замечание Генерала-от-кавалерии Жилинского, что при условии командования германским офицером, хотя бы дивизией, устанавливалось бы господство Германии на Проливах, Статс-Секретарь Коковцов указывает, что возможность командования германских офицеров на фортах, защищающих Проливы, ныне отпала, и можно считать выясненным, что начальствование над этими укреплениями будет принадлежать, во всяком случае, турецким офицерам. Последнее обстоятельство вызывает со стороны Морского Министра, замечание, что под предлогом отсутствия командира какой-либо части, временно командующим все же может оказаться германский офицер.

Председатель Совета Министров, проводя связь между формулировкой
1-го тезиса и полученными известиями о возможном назначении генерала Сандерса инспектором турецкой армии, указывает на необходимость определить отношение Правительства к такому исходу, с каковою целью прежде всего следует выяснить значение термина «инспекция».

Начальник Генерального Штаба отмечает, что в Турции существует 4 инспекции территориального характера, соответствующих должности командующего войсками округа.

Председатель Совета Министров заявляет, что в случае если бы генералу Сандерсу, вместо общего наблюдения над турецкой армией, была поручена инспекция в территориальном смысле, равнозначащая командованию войсками округа, то подобное решение явилось бы для России еще менее приемлемым, нежели командование корпусом. При этом нет необходимости определять заранее, будем ли мы возражать
против предоставления германскому генералу территориальной инспекции где бы то ни было или же лишь в самом Константинополе и областях, пограничных с Кавказом, то-есть восточных округах Малой Азии. Вследствие сего Председатель Совета Министров полагает, что 1-й тезис следует, в виду новых обстоятельств, развить в том смысле, что инспекция, поручаемая генералу Сандерсу, может быть признана допустимой лишь при толковании термина «инспекция», как общего надзора за армией, а не территориального командования.

К заключению этому присоединяются все члены Совещания. По мнению Военного Министра все обсуждаемые условия деятельности германской военной миссии, являются лишь частностями вопроса, по существу же оного не может быть сомнений, в том, что приезд генерала Сандерса в Константинополь не является возвращением к системе фон-дер Гольц Паши и его инструкторским задачам. Прежние инструкторы, по сведениям Военного Ведомства, представляли собою худший элемент германской армии; также и предметы вооружения и амуниции, которыми Германия снабжала Турцию до Балканской войны, были далеко не высокого качества. Ныне генерала Сандерса сопровождают 40 человек, выбранных среди лучших офицеров германской армии, и таковых набирается еще около 60 человек. По мнению Генерал-Адъютанта Сухомлинова, нельзя скрывать от себя, что настоящая военная миссия имеет задачи совершенно иного характера, чем деятельность фон дер Гольц Паши. Замысел Германии, энергично принимающейся за реорганизацию турецкой армии, в свою очередь, представляется ясным. Турецкие войска, развитие качеств которых поручено германской военной миссии, окажутся на нашей Кавказской границе, естественно направленными против России. Военный Министр, находя опасным терять время, полагает желательным принятие мер для ограждения от указанного невыгодного для России изменения прежнего положения вещей. Не имея возможности, с одной стороны, рассчитывать на добровольное оставление Германией начатого ею дела, е другой,—в виду неосновательности мелькнувшей было надежды
на недоброжелательное отношение к германской военной миссии в самой турецкой армии в связи с массовыми увольнениями турецких офицеров, — Министр желал бы осведомиться относительно возможности оказать влияние на Турцию в целях удаления военной миссии.

Министр Иностранных Дел высказывает убеждение в безуспешности наших советов в Константинополе, не усиленных мерами давления. Приглашая затем Совещание перейти к обсуждению способов понуждения Турции, Министр сообщает, что в беседах с Французским и Английским Послами в С.-Петербурге им намечена была некоторая последовательность в возможных действиях Держав Тройственного Согласия. Во-первых, казалось бы возможным прибегнуть к финансовому давлению на
Турцию. При искреннем желании всех трех Держав довести его до конца, можно было бы рассчитывать на достижение действительного результата, так как Турция нуждается в громадных денежных средствах, которые могут быть исчислены в сотни миллионов, и случайные мелкие подачки, в роде ссуды банкирского дома Перрье и К’о не могут оказать существенной поддержки ее расшатанным финансам. Следует однако, иметь в виду, что Французское Правительство, при всем своем желании может оказаться не в силах неуклонно проводить меры финансового бойкота Турции,
так как не всегда обладает возможностью воздействовать в надлежащем смысле на французские финансовые круги. (Стр. 28)

Во-вторых, в случае, если бы меры финансового характера не произвели на Турцию желаемого воздействия, надлежало бы выработать программу, предусматривающую способы оказания более непосредственного давления на Порту. Нам следует, со своей стороны, выяснить,- какого рода меры могут быть предложены Россией, с каковою целью Министерством Иностранных Дел и были выработаны предположения, предлагаемые ныне на обсуждение Совещания.

Председатель Совета Министров просит Министра Иностранных Дел, предварительно обсуждения указанных мер давления, осветить два положения, имеющие руководящее значение для определения дальнейшего образа действий и представляющиеся статс-секретарю Коковцову в нижеследующем смысле: 1) Германское Правительство ищет способов выйти из положения, созданного требованиями России. При этом, Берлинский Кабинет указывает на необходимость для России, в целях благоприятного разрешения вопроса, не обращаться к Германии с категорическими заявлениями ультимативного характера, которые могли бы заставить Германию еще более упорствовать в отстаивании своей точки зрения, так как нельзя не принять во внимание трудность положения Германского Правительства перед общественным мнением страны. 2) Переговоры с Берлинским Кабинетом, ведущиеся ныне уже около
2 месяцев, следовало бы продолжать до того момента, когда Императорское Правительство получит убеждение в невозможности добиться этим путем намеченной цели.

Министр Иностранных Дел, присоединяясь к положениям, сформулированным Статс-Секретарем Коковцовым, замечает, что им в то же время в беседах с Германским Послом в С.-Петербурге было указано на невозможность для Русского Правительства надолго откладывать разрешение вопроса о германской военной миссии в Константинополе.

Переходя к мерам дальнейшего воздействия, Статс-Секретарь Коковцов считает необходимым установить, что выступления, предусмотренные в 7-м тезисе, предполагаются Министерством Иностранных. Дел в тесном единении с остальными Державами Тройственного Согласия. Предварительно принятия того или другого решения, Императорское Правительство должно знать, в какой мере ему будет оказана поддержка Франциею, и можно ли рассчитывать на активное участие в воздействий на Порту со стороны Англии.

Министр Иностранных Дел, подтверждая, что меры давления им действительно предусматриваются в расчете на содействие всех Держав Тройственного Согласия,  указывает на то, что является невыясненным, насколько энергично готова была бы действовать Англия. Что касается Франции, то Русское Правительство может рассчитывать на деятельную поддержку до крайних пределов. Министр получил от Г-на Делькассэ уверение от имени Французского Министра Иностранных Дел, что Франция пойдет так далеко, как того пожелает Россия.

Председатель Совета Министров полагает, что, продолжая переговоры в Берлине, необходимо в то же время выяснять степень участия Лондонского Кабинета в возможных выступлениях Держав Тройственного Согласия. При этом, Статс-Секретарь Коковцов отмечает особенность положения Англии в вопросе о германском командовании в Константинополе, создаваемую для нея пребыванием в столице английского адмирала-инструктора. Англия до сих пор, по мнению Председателя Совета Министров, не оказав никакого существенного содействия стараниям Петербургского Кабинета, скорее облегчала Германии, фактом присутствия в Константинополе адмирала Лимпуса, ее сопротивление настояниям России. Германия имела возможность ссылаться при переговорах об отозвании генерала Сандерса из Константинополя на то, что сосредоточение в руках английского адмирала надзора над турецким флотом не возбуждало опасений ни одной Державы. Когда граф Пурталес привел означенный аргумент об адмирале, Председатель Совета Министров возразил ему, что Россия не может придавать значение факту командования над почти несуществующим флотом.

В ответ на заявление Статс-Секретаря Коковцова, поддержанное Военным и
Морским Министрами, о желательности предварительно добиться от Англии отозвания адмирала, Министр Иностранных Дел сообщает, что Сэр  Грей уже ранее высказывал на то готовность, и что во всяком случае таковое решение Великобританского Правительства, вероятно, могло бы быть достигнуто, если бы оно оказалось желательным в целях облегчения воздействия в Берлине. Опасаясь, однако, с одной стороны, возможности замены адмирала Лимпуса германским начальником, министр
указывает на имеющиеся у него, с другой стороны, данные, заставляющие предполагать, что, по отозвании английского адмирала, Германия, тем не менее, не отступит от занятого ею положения в вопросе о военной миссии. Берлинский Кабинет, наоборот, отнесся бы отрицательно к отозванию адмирала Лимпуса, усматривая в этом меру реального воздействия, которая лишь увеличит его упорство. (Стр.29)

Возвращаясь к намеченной последовательности выступлений Держав Тройственного Согласия, Министр полагает что, в случае безрезультатности переговоров в Берлине, последние надлежит перенести в Константинополь, при чем воздействие Держав будет обращено уже на Турцию.

Председатель Совета Министров, перечислив приведенные в выработанных Министерством Иностранных Дел пунктах, меры давления, а, именно: финансовый бойкот, отозвание дипломатических Представителей и меры военного характера,- отмечает, что, хотя таковые имеют своим непосредственным объектом Турцию, однако, конечною целью является уничтожение контракта Порты с Германией; затрагивая таким образом интересы последней, эти меры способны вызвать ее вмешательство.

Министр Иностранных Дел обращает внимание Совещания на возможность
достичь успеха путем энергичного, но в то же время осторожного совокупного действия трех Держав, при чем вовсе, по мнению Министра, не является несомненным, что таковое должно повлечь за собою войну с Германией. В действительности, для Германии не представляется особенно опасным выступление России при поддержке одной лишь Франции. Обе Державы вряд ли способны нанести Германии смертельный удар, даже в случае успехов на поле сражения, являющихся всегда гадательными. Борьба же при участии Англии может явиться роковой для Германии, которая ясно сознает опасность быть доведенной при английском выступлении в шестинедельный срок до полной социальной внутренней катастрофы. Англия страшна Германии, и в сознании этого кроется причина ненависти, питаемой немцами к растущей мощи Великобритании. В связи с указанными  обстоятельствами,   Императорскому Правительству необходимо было бы, предварительно решительных выступлений, заручиться поддержкой Лондонского Кабинета, активное участие которого является, по мнению Министра, не обеспеченным. Несомненным представляется вмешательство Великобритании в случае неблагоприятного для России и Франции оборота военных действий. Вмешательство это могло бы быть направлено либо к прекращению невыгодного с точки зрения английских интересов европейского столкновения, либо к оказанию поддержки Державам, поражение которых противоречит задачам ее политики.

Отмеченная необходимость для Императорского Правительства действовать лишь по выяснении активного участия со стороны Англии несомненна, составляя слабую сторону положения России в настоящем случае. Министр доводит до сведения Совещания, что в беседах с Великобританским Послом в С.-Петербурге им были намечены пути возможного -воздействия на Порту, соответственно пункту 4-му. В ответ на предположение о занятии дессантом с русских судов Трапезонда, тогда как Англия могла бы занять какой-либо иной прибрежный пункт на турецкой территории, например Бейрут или Смирну, Сэр Дж. Бьюканен выразил сомнение в возможности для Англии действий одним флотом в случае, если бы пришлось сражаться для удержания занятого пункта, для каковой цели потребовался бы значительный десант. 

Начальник Генерального Штаба высказывает мнение, что речь может итти
в данном вопросе лишь о действиях морского характера, за невозможностью для Англии, при трудности транспортной операции, осуществить военное занятие.

Морской Министр указывает на удобство исключительно флотского десанта под охраной судовой артиллерии.

Председатель Совета Министров, полагая, что меры такого характера повлекут за собою неминуемую войну с Германией, ставит вопрос: желательна ли война с Германией, и может ли Россия на нее итти.

Министр Иностранных Дел, в ответ на это, присоединяется к мнению Статс Секретаря Коковцова о принципиальной нежелательности войны с Германией; что же касается вопроса о том, может ли Россия в настоящее время воевать с Германией, Министр не считает себя призванным его разрешать.

Военный Министр и Начальник Генерального Штаба категорически заявляют о полной готовности России к единоборству с Германией, не говоря уже о столкновении один на один с Австрией; однако, такое единоборство едва ли вероятно, а дело придется иметь со всем Тройственным Союзом.

Председатель Совета Министров, возвращаясь к путям, которые могли бы быть избраны, во избежание недопустимого, в его глазах, риска, высказывает мнение, что финансовый бойкот Турции, как мера, не сопровождающаяся опасностью войны с Германией, заслуживает серьезного внимания. Нельзя, однако, возлагать преувеличенные надежды на последовательность проведение этой меры со стороны французских
держателей оттоманских бумаг; материальный ущерб последних при прекращении платежей Турции по купонам- способен охладить самые пылкие патриотические стремления французов. (Стр.30)

Что же касается непосредственных способов принуждения среди которых было указано на занятие Трапезонда, то Статс-Секретарь Коковцов считает желательным от них воздержаться, в виду их рискованности и трудности осуществления, обнаружившейся при обсуждении подобных мер летом 1913 года, когда занятие Трапезонда было выдвинуто в связи с воздействием на Турцию в Адрианопольском вопросе.

Министр Иностранных Дел обращает внимание Совещания на легко осуществимое прекращение подвоза в Малую Азию через Трапезондскнй порт, могущее иметь весьма осязательное ощущение в Турции.

Генерал-Адъютант Григорович дополняет предположение это указанием на
вполне доступную возможность предварительного занятия Синопа, пользуясь которым как базою, надлежало бы воспрепятствовать подвозу через порты Черного моря.

Статс-секретарь Коковцов снова указывает на неминуемость при осуществлении подобного рода операций вмешательства Германии. Предусмотренные меры, как то: прекращение подвоза, крейсирование флота или занятие Баязида, само по себе опасное в виду невозможности его покинуть, — по существу представляют способы реального давления на Турцию, для достижения отказа с ее стороны от германской миссии, что не может не вывести Германию из нейтрального положения.

Мнение Статс-секретаря Коковцова не вполне разделяется Министром Иностранных Дел, со своей стороны допускающим возможность невмешательства Германии. В то же время он считает необходимым учитывать возможное участие в наших действиях Англии, а также то обстоятельство, что, при занятии нами Трапезонда, Эрзерум, в котором сосредоточены главные военные силы, оказался бы отрезанным, и вся Малая Азия, была бы под угрозой России. Намечаемое же занятие Баязида явилось бы, по мнению Министра, мерою весьма сильною, способною удержать Германию от вмешательства.

Соображения, эти, разделяемые Военным и Морским Министрами и Начальником Генерального Штаба, вызывают со стороны последнего заявление, что занятие Баязида не может, однако, быть выдвинуто в качестве отдельной меры, требуя во всяком случае мобилизации Кавказского Военного Округа. Военные силы Турции в области, пограничной с Кавказом, сводятся к корпусу уменьшенного 23-батальонного состава. В Баязиде находится в настоящее время полтора баталиона. Однако, в виду важного значения этого флангового пункта, нападением на который начинались все наши последние войны с Турцией, взять его без боя не представится возможным, и движение в этом направлении равносильно открытию военных действий с Турцией. Ограничиться занятием одного этого пункта, по мнению Генерала-от-Кавалерни Жилинского, также не могло бы оказаться удобным. Надлежало бы занять одновременно Ардос, Дерибабу и Карадербент. При этом, Начальник Генерального Штаба отмечает, что такого рода занятие демонстративного характера -без общего поступательного движения не повлечет за собою надобности усилить Кавказский Военный Округ приливом войск из других местностей России, каковое усиление входит в общий мобилизационный на случай войны с Турцией план. Для намеченной операции занятия Баязида мера это не потребуется, принимая во внимание, что, ограничиваясь доведением численности войск Кавказского Военного Округа до боевого состава, Россия будет располагать количеством войск, превосходящих численность турецкого корпуса. Начальник Генерального Штаба прибавляет, что изложенные им соображения основываются
на учете нынешнего состояния Турции, деятельно готовящейся к войне с Грецией на другом фронте. С целью препятствования подводу Турцией войск в Малую Азию через Черное море надлежало бы держать Константинополь под страхом удара, подводя наш Черноморский флот к Босфору.

По мнению Министра Иностранных Дел, демонстрация у Босфора могла бы сыграть роль и в другом отношении: вызвав смятение в столице и возможную
революцию, которая могла бы разрешить и вопрос о германской военной миссии. Повторяя, что меры принуждения против Турции предполагаются в тесном единении с Францией и Англией, Министр Иностранных Дел желал бы выяснить-какое положение надлежит занять Правительству в случае, если оно получит уверенность в активной поддержке Англии и Франции.

Статс-секретарь Коковцов, считая в настоящее время войну величайшим
бедствием для России, высказывается в смысле крайней нежелательности вовлечения Россия в европейское столкновение, к каковому мнению присоединяются и остальные члены Совещания. Министр Иностранных Дел, предусматривая возможность неудачи переговоров, ставит вопрос о том, какое должно быть принято решение на этот случай.

Председатель Совета Министров заявляет, что в стремлении избегнуть выступлений, связанных с риском военных осложнений, он готов был бы остановиться на финансовом бойкоте, хотя и не представляющем достаточных гарантий успешного достижения цели. Повторяя, что существенное значение в этом направлении будет иметь заинтересованность французских держателей турецких государственных бумаг, Статс-Секретарь Коковцов указывает, на возможность в целях облегчения Французскому Правительству последовательного финансового бойкота Турции, принятия Россией на себя обязательства разделить с Францией, на тех или иных основаниях, ответственность за своевременную уплату купона держателям турецких бумаг, выпущенных до настоящего времени на французском рынке.

Подводя итог высказанным соображениям, в согласии с выяснившимся отношением Совещания к обсуждаемым вопросам, Председатель Совета Министров определяет в нижеследующих положениях заключения Совещания:

1) Необходимо продолжать настояния в Берлине о недопустимости, с точки
зрения интересов России, командования германским генералом воинскою частью в Константинополе, а тем более, предоставления ему инспекции в смысле командования тем или другим округом, но признавая в то же время допустимым предоставление Начальнику германской военной миссии полномочий по общей инспекции над турецкой армией.

2) Переговоры в Берлине следует продолжать до выяснения полной их
неуспешности.

3) Вслед за тем, надлежит перейти к намеченным мерам воздействия вне
Берлина, с согласия с Францией и Англией.

4) В случае необеспеченности активного участия, как Франции, так и Англии,
в совместных с Россией действиях, не представляется возможным прибегнуть к способам давления, могущим повлечь войну с Германией.

Коковцов, В. Сухомлинов, В. Григорович, Сазонов, Я. Жилинский.

№4. Копия №6. Весьма секретно.

На Подлиннике Его Императорскому .Величеству благоугодно было Собственноручно начертать: «Всецело одобряю заключение совещания».

Царское Село. 23 марта 1914 г. Журнал Особого Совещания. 8-го февраля 1914 г.

Председательствовал: Министр Иностранных Дел Гофмейстер Сазонов.

Участвовали: Морской Министр Генерал-Адъютант Григорович. Начальник Генерального штаба Генерал-от-Кавалерии Григорович. Императорский посол в Константинополе Гофмейстер Гире. Товарищ Министра Иностранных Дел Гофмейстер Нератов. Генерал-Квартирмейстер Генерального Штаба Генерал-Лейтенант Данилов. Второй Обер-Квартирмейстер Генерального Штаба Генерал-Майор Аверьянов. Временно исполняющий обязанности Начальника Морского Генерального Штаба Капитан 1-го ранга Ненюков. Начальник Ближне-Восточного Отдела Министерства Иностранных Дел, в звании Камергера Князь Трубецкой. Начальник Второй Оперативной Части Морского Генерального Штаба Капитан- 2-го ранга Немитц.

Присутствовали и составляли журнал Особого Совещания: Помощник Начальника Ближневосточного Отдела Министерства Иностранных Дел в звании Камергера Бюцов и Вице-Директор Канцелярии Министерства Иностранных Дел в звании Камергера Базили. (Стр.32)

При открытии заседания, Министр Иностранных Дел напоминает членам Совещания, что в известной им всеподданнейшей записке его, поданной в минувшем ноябре, он почел долгом повергнуть на Высочайшее благовоззрение соображения о том, что, в связи с изменением политической обстановки, нельзя не предусмотреть наступления, быть может даже в близком будущем, событий, которые коренным образом изменят международное положение Константинопольских Проливов, и что, поэтому, необходимо безотлагательно, при сотрудничестве соответствующих Ведомств, приступить к выработке всесторонней программы действия, направленной к обеспечению благоприятного нам разрешения исторического вопроса о Проливах. С. Д. Сазонов сообщает затем, что Государю Императору благоугодно было Всемилостнвейше одобрить изложенные в вышеуказанной записке соображения и разрешить подвергнуть их обсуждению Особого Совещания.

В виду этого, обратился к Военному и Морскому Ведомствам, как наиболее близко прикосновенным к затронутым в этой записке вопросам, с просьбою принять участие в их рассмотрении для нового доклада Его Императорскому Величеству. Пользуясь пребыванием в С.- Петербурге Императорского Посла в Константинополе, Министр Иностранных Дел пригласил и его к участию в обмене мнений.

Заметив, что в настоящую минуту наступление значительных политических осложнений представляется маловероятным, Министр иностранных Дел заявляет, что нельзя, однако, поручиться за сохранение даже в недалеком будущем существующего положения вещей на Ближнем Востоке. По этому поводу С. Д. Сазонов высказывает твердое убеждение, что, если бы, в силу событий, Проливы должны будут уйти из-под власти Турции, то Россия не может попустить укрепления на берегах их какой-либо иной Державы и может поэтому оказаться вынужденной завладеть ими, дабы затем в той или иной форме установить соответствующий ея интересам порядок вещей на Босфоре и Дарданеллах. Заметив, что успех этой операции в значительной степени зависит от скорости ее выполнения, Министр указывает на необходимость предусмотреть для разрешения задачи, помимо действий морских сил, еще и десантную операцию.

Обращаясь к участникам Совещания, С. Д. Сазонов просит их выяснить, что уже сделано и что может и должно еще быть сделано для подготовки возможного нашего выступления на Проливы. Министр предлагает при этом последовательно остановиться наследующих вопросах, соответственно намеченным в его всеподданнейшей записке пяти пунктам:

1)меры по ускорению мобилизации достаточно численного десантного корпуса;

2) меры по оборудованию потребных для сего путей сообщения;

3) меры по увеличению наших транспортных средств до размеров, отвечающих потребностям десантной операции;

4) меры по приведению Черноморского флота в положение, при коем он превосходил бы силы оттоманского флота и мог бы, совместно с армией, выполнить задачу прорыва через Проливы, для их временного или постоянного занятия, если это потребуется;

5) вопрос об осуществлении так называемой перевальной железной дороги на Кавказе, который не может быть отделен от других мер по усилению средств обороны в бассейне Черного моря и на границах Турции.

Десантная армии ее состав и её мобилизация.

1 По предложению Министра Иностранных Дел, Совещание обращается к обсуждению вопроса о десантной армии, ее составе и ее мобилизации.

Начальник Генерального Штаба прежде всего указывает, что для завладения Проливами необходимо довольно значительное число войск и стратегической обстановки операции. Обращаясь к тому, какие части могут быть использованы для десантной операции, Генерал-от-Кавалерии Жилинский заявляет, что для нее намечены расположенные всего ближе к ее объекту, именно в районе Севастополя и Одессы, 7-ой и 8-ой корпуса. К ним, вероятно, придется для закрепления операции прибавить еще два корпуса из внутренних округов. Начальник Генерального Штаба указывает затем, что первый эшелон десантной армии, имеющий высадиться одновременно, должен обнимать не меньше одного корпуса, то есть от 30 до 50 тысяч человек, так как меньшее количество войск может быть легко подавлено.

Я. Г. Жилинский оговаривается при этом, что, в виду большой трудности десантной операции, первый эшелон войск можно ограничить одним корпусом лишь при особо благоприятных обстоятельствах, когда нельзя ожидать большого сопротивления. Первый отряд десантной армии предполагается составить в виде сводного корпуса из головных частей 7-го и 8-го корпусов, а именно из расположенной в Севастополе и Симферополе 13-йдивизии и расположенных в Одессе 15-й дивизии и 4-ой стрелковой бригады. (Стр. 33)

Сославшись на упомянутую им связь между численностью, потребной для завладения Проливами армии, и политической и стратегической обстановкой этой операции, Начальник Генерального Штаба останавливается на вопросе о возможных противниках наших в этом деле. Таковыми прежде всего явятся Турки. Они располагают в настоящее время под Константинополем 7-ю корпусами. Согласно новому плану Энвер Паши, осуществление коего, впрочем, весьма гадательно, они предполагают оставить на европейском берегу Проливов три корпуса.

По этому поводу, Министр Иностранных Дел замечает, что против нашей операции захвата Проливов могут еще выступить Греция или Болгария. Но, в силу исторической вражды и взаимного противоречия интересов, есть много шансов, что, если одно из этих государств окажется нашим противником, то другое станет на нашу сторону и что они таким образом будут парализовать друг друга. На вопрос, не можем ли мы рассчитывать, в таком случае на поддержку Сербии, C. Д. Сазонов отвечает, что нельзя предполагать, чтобы наши действия против Проливов происходили без обще-европейской войны, и что надо думать, что при таких обстоятельствах Сербия направит все свои силы против Австро-Венгрии.

Начальник Генерального Штаба отмечает все значение для нас сербского выступления против Австро-Венгрии в случае нашего вооруженного столкновения с последней. По имеющимся у него сведениям, Австро-Венгрия должна будет назначить четыре или пять корпусов на борьбу с Сербией. Генерал Жилинский обращает затем внимание на важность для нас в военном отношении того положения, которое займет Румыния в случае обще-европейской войны. С. Д. Сазонов отвечает, что Румыния, хотя и не вошла формально в Тройственный Союз, но, несомненно, заключила направленное против нас военное соглашение с Австрией. Это, со своей стороны, подтверждает близко знакомый по своей прежней службе с Румынией Императорский Посол в Константинополе. Наблюдаемый ныне благоприятный поворот в румынской политике и общественном мнении позволяет, однако, по мнению министра Иностранных Дел, до некоторой степени сомневаться в том, выступит ли действительно Румыния против нас в случае нашей войны с Австрией, но положительных оснований на это рассчитывать у нас не имеется.

Возвращаясь к вопросу о возможных наших противниках на Проливах, С Д. Сазонов указывает, что в случае нашего столкновения с Тройственным Союзом, Германия и Австрия никаких войск в направлении к Проливам не пошлют, и что лишь в худшем случае Италия может выслать туда дессантный отряд, хотя ей опасно будет оголять свою границу с Францией.

Сославшись на сказанное Министром Иностранных Дел относительно общей обстановки, при которой можно ожидать разрешения вопроса о Проливах, Начальник Генерального Штаба со своей стороны высказывает убеждение, что борьба за Константинополь вряд ли возможна без обще-европейской войны, В виду этого, Генерал-от-Кавалерии Жилинский считает долгом подчеркнуть, что трата войск на экспедицию против Проливов и даже самая возможность этой операции зависят от общей конъюнктуры начала войны. Намеченные для этой экспедиции южные корпуса могут быть, но словам Я. Г. Жилинского, двинуты на Константинополь лишь при отсутствии борьбы на западном фронте или благоприятном на нем положении вещей. В противном случае войска эти будут направлены на западную границу, ибо успешная борьба на западной границе решит благоприятно и вопрос о Проливах.

Так как по плану войны, составленному на случай борьбы на западном фронте, все войска из внутренних округов должны будут войти в состав действующих на нем армий, то, к сожалению, не представляется возможным заменить на этом фронте намеченные для десантной операции южные корпуса другими частями изнутри Империи, дабы корпуса эти могли при всяких обстоятельствах  быть отправленными в Константинополь. На вопрос Министра Иностранных Дел, не изменится ли в этом отношении положение с проводимым ныне увеличением нашей армии, Начальник Генерального Штаба отвечает, что это усиление выражается только в двух корпусах, образуемых в 1915 и 1916 годах. Корпуса эти будут расположены на нашей западной границе и лишь компенсируют недавние увеличения германской и австрийской армий. Помимо сего, сформирование только двух новых корпусов очевидно не может уравновесить посылки на Константинополь четырех корпусов, как того может потребовать такая экспедиция. Из слов Начальника Генерального Штаба Императорский Посол в Константинополе выводит заключение, что, если с начала войны произойдут операции на западном нашем фронте, то нельзя быть уверенным, окажется ли для операции овладения Проливами необходимая десантная армия, и сможет ли, следовательно, сама этa экспедиция быть осуществлена, когда для нее наступит час. (Стр.34)

Подчеркнув желательность специально предназначить для дессантной операции потребные войска с тем, чтобы они могли быть отклонены от этой задачи и использованы для другой цели, М. Н. Гирс в виде предположения высказывает мысль, что, быть может, для операции против Константинополя можно было бы назначить расположенные на Кавказе корпуса. В пользу такой обстановки Императорский Посол в Константинополе приводит то соображение, что, в случае анархии в Константинополе, не будет
борьбы на нашей турецкой границе, и наши кавказские корпуса окажутся свободными.

Генерал-от-Кавалерии Жилинский не считает высказанную М. Н. Гирсом мысль приемлемой в виду того, что экспедиция на Константинополь, по предположениям военного Ведомства, не может нас избавить от войны на кавказской границе. Большая часть турецких сил расположена в Малой Азии. По плану Энвер Паши в европейской части Турции предполагается оставить лишь три корпуса. В случае десантной операции на Проливах нашей задачею должно быть не допустить сосредоточения остальных корпусов у Константинополя и оттянуть их к кавказской границе. Наши три кавказских корпуса должны быть поэтому мобилизованы как только будет приступлено к выполнению десантной экспедиции.

Генерал-Квартирмейстер   Генерального   Штаба   Генерал-Лейтенант Данилов добавляет к изложенному, что предназначить расположенные на Кавказе войска для десантной операции, против Проливов невозможно, по его мнению, также и потому, что мобилизация на Кавказе, в силу местных условий, весьма медленна, железные дороги на Кавказе не имеют достаточной пропускной способности, местного русского населения на месте мало, и части приходится комплектовать запасными из внутренних губерний; мобилизация на Кавказе растягивается по этим причинам не меньше, чем на три недели. Генерал-Квартирмейстер высказывается затем решительно против возможности предназначения некоторых частей, исключительно для экспедиции на Константинополь.

По его убеждению, независимо от трудности выполнения задачи но захвату Константинополя, лежащего   в глубине Босфора, сколько бы у нас не было войск, даже гораздо больше чем теперь, мы всегда должны будем предусматривать необходимость направить все наши силы на запад против Германии и Австрии. Только та стратегия хороша, которая является стратегией сильной. Война на Западном фронте нашем требует крайнего напряжения всех сил государства, при котором, мы не можем игнорировать никакие корпуса, оставляя их для частных задач. Мы должны стремиться к обеспечению успеха на главном театре войны; с победою на этом театре к нам придут благоприятные решения и всех частных вопросов. При борьбе на Западном фронте, или в предвидении таковой, отделение для десантной операции на Проливах четырех корпусов, по мнению Генерала Данилова, надлежит считать недопустимым и невозможным. Обеспечение же Константинополя от захвата третьими Державами должно составить особую задачу нашей политики.

С такою постановкою вопроса не соглашается Начальник Второй Оперативной части Морского Генерального Штаба Капитан 2-го ранга Немитц. Вполне признавая правильность тезиса, что надо быть сильным на главном театре против главного противника, жертвуя для этого второстепенными задачами, он присоединился бы к выводам Генерал-Адъютанта Данилова, если бы на пути к Проливам и Константинополю мы действительно имели бы того же главного противника, как и на Западном Фронте, то есть германско-австрийские   силы.   Тогда, очевидно, единственной задачею было бы разбить германскую и австрийскую армии, после чего, диктуя свою волю в Берлине и Вене, мы получили бы Проливы. Но, в действительности, положение представляется, по мнению Морского Генерального Штаба, в ином виде. На пути к Проливам мы имеем серьезных противников в лице не только Германии или Австрии. Как бы не были успешны наши действия на западном фронте, они не дадут нам Проливов и Константинополя. Их могут занять чужие флоты и армии, пока будет происходить борьба на нашей западной границе.

Капитан Немитц считает поэтому, что мы должны именно одновременно с операциями на западном фронте занять военною силою Константинополь и Проливы, дабы создать к  моменту мирных  переговоров совершившийся факт нашего завладения ими. Только в таком случае Европа согласится на разрешение вопроса о Проливах на тех условиях, на которых нам это необходимо. Если из состава теперешней нашей армии нельзя выделить для этой задачи необходимого количества войск, то, по мнению Капитана Немитца, надлежит сформировать специально для этой цели три новых корпуса. Такая новая жертва на вооружения не может быть признана не по силам  России,  если этим должно быть обеспечено  достижение исторических наших задач.                                                                                                                                                                                                     Отвечая Капитану Немитцу, Начальник Генерального Штаба указывает, что мысль его создать еще новые корпуса для Константинопольской экспедиции не является ныне осуществимой. (Стр. 35)

Желая точнее установить, после происшедшего обмена мнений, отношение военного Ведомства к вопросу о назначении войск для десантной операции на Проливах, Я. Г. Жилинский дополняет прежде сказанное им по этому предмету. Проливы, по его убеждению, имеют в глазах всякого русского такое огромное значение, что можно сказать наверное, что при наступлении опасности их перехода из-под турецкой власти в чужие руки, мы не схожем отказаться от их захвата и следовательно, тотчас отправим в Константинополь десантную армию. Надо думать, что произойти это может не иначе, как во время кризиса, который разразится обще-европейской войной. Но война на Проливах за Константинополь может предшествовать столкновению на нашем западном фронте. По мнению Начальника Генерального Штаба очень вероятно, что это так н произойдет. В таком случае, конечно, нельзя и говорить об отклонении намеченных для дессантной армии корпусов от этой цели. Об этом может быть речь лишь при иной стратегической конъюнктуре, когда война начнется с операций на германо-австрийской границе и может потребовать сосредоточения всех сил на западном фронте. По составленному на случай операции захвата Проливов плану войны, как уже было упомянуто, для этой цели намечены 7-й и 8-й корпуса. Но корпуса эти приняты также в расчет планов войны на западном фронте. Первый из этих корпусов в таком случае, должен будет войти в состав армии, действующей против Австрии, а второй намечен для действий против Румынии. Лишь в случае нейтральности последней, 8-й корпус может оказаться свободным.

По просьбе Министра Иностранных Дел, Начальник Генерального Штаба освещает затем вопрос о сроке мобилизации намеченных для дессантной операции войск. 13-ая и 15-я дивизии и 4-ая стрелковая бригада, т.-е. части, назначенные для формирования первого эшелона дессантной армия, содержатся в 60-рядном составе рот и мобилизация их без артиллерийских парков совершается   в 5-дневный срок. Остальные части, входящие в 7-ой и 8-ой корпуса, имеют пока лишь 48 рядов в ротах и мобилизуются потому в 8- 9 дней. Столько же времени требуется для мобилизации других двух корпусов, которыми в случае надобности может быть усилена дессантная армия. По новому плану усиления нашей армии, все пехотные части будут доведены в ближайшем будущем до 60-рядного состава рот. Срок их мобилизации сократится таким образом до 5—6 дней, так как с увеличением числа рядов в роте суживается район мобилизации. Если бы признано было нужным, возможно привести намеченные для Константинопольской экспедиции войска в еще большую готовность доведением их до 84-х или даже 100-рядного состава рот. Новый план усиления армии предусматривает введение этой высшей нормы комплектирования для известного числа частей, при чем Военное Ведомство может внутренним распоряжением включить те или иные части в это число.

Однако, такое усиленное комплектование необходимо прежде всего в стоящих на нашей западной границе войсках. Но, в виду того, что первый эшелон намеченных для Константинопольской экспедиции десантных войск, т.-е. 13-ую и 15-ую дивизию   и   4-ую  стрелковую бригаду, может оказаться необходимым  отправить  в  возможно  краткий срок (например, — в случае анархии в Константинополе), то,- если последуют на это особые Высочайшие указания, возможно будет эти части включить в число войск, имеющих быть доведенными до 84-ряднаго состава, что сократит cpoк их мобилизации еще более. Однако, к распространению этой меры на две передовые дивизии, или на 7-ой и 8-й корпуса полностью, Я. Г. Жилинский   считал   бы  возможным прибегнуть лишь в самом крайнем случае, так как подобное усиление этих корпусов могло бы быть произведено лишь за счет расположенных у западной границы войск, большая мощность коих составляет главный предмет забот Военного Ведомства. Отметив, что все вышесказанное относится только к пехоте, Начальник Генерального Штаба останавливается затем на мобилизации артиллерии. До сего времени в нашей артиллерии существовала в мирное время запряжка только  4-х  орудий и 2-х ящиков в батарее, вследствие чего мобилизация ее растягивалась на 18 дней. Согласно проводимому ныне плану усиление армии, в артиллерии вводится значительное увеличение запряжки. Во всех пограничных округах устанавливается запряжка в мирное время 6-ти орудий и 12-ти ящиков; при таком составе артиллерия может выступить уже на 2 — 3 день мобилизации. Во внутренних же округах артиллерия будет иметь запряжку 4-х орудий и 4-х ящиков и будет мобилизоваться -14 дней. Так как Одесский округ относится к внутренним округам, то артиллерия составляющих его 7-го и 8-го корпусов не будет, с проведением реформы, приведена в значительно более благоприятное, чем ныне, состояние в смысле скорости ее мобилизации. Если бы, поэтому, признано было нужным держать ее в большей готовности, то возможно было бы, если на то последуют Высочайшие указания, ввести в артиллерии Одесского округа усиленную запряжку, предусмотренную для пограничных округов, что, конечно, может быть сделано лишь за счет некоторых артиллерийских частей в этих округах, или проведя и для частей десантного корпуса усиленные штаты мирного времени. (Стр. 36)

Что же касается кавалерии то она всегда находится в мобилизованном состоянии. Ее, впрочем, предполагается иметь в десантной армии в количестве одного полка на корпус. Резюмируя сказанное им, Генерал-от-Кавалерии Жилинский указывает, что с осуществлением уже решенных и имеющих быть проведенными в ближайшем будущем мероприятий, пехотные части, намеченные для десантной армии, будут мобилизоваться в 5—6-дневный срок, а артиллерийские части в 12—14-дневный срок, и что, в случае Высочайшего соизволения, вероятно можно было бы сократить срок мобилизации для пехотных частей первого эшелона десантной армии, т.^_е, 13-ой и 15-ой дивизии и 4-ой стрелковой бригады, до 3- 4 дней, а также ускорить мобилизацию артиллерии 7-го и 8-го корпусов. Что же касается времени, потребного для доставления этих войск в порты для посадки на суда, то 13-ая и 15-ая дивизии и 4-ая стрелковая бригада, будучи расположены в Одессе и Севастополе (и частью в Симферополе), могут быть посажены на транспорты незамедлительно; для доставления в порты остальных частей 7-го и 8-го корпусов необходимо не более 2—3 дней, два же других корпуса из внутренних округов могут быть перевезены в порты приблизительно в шесть дней.

Согласно имеющимся у Начальника Генерального Штаба данным, для приготовления необходимых для десантной операции транспортных средств понадобится при существующем слабом развитии этих средств в Черном море, несколько больше времени, чем для мобилизации десантной армии, согласно приведенному расчету, поэтому, генерал Жилинский полагает, что, пока не будет создана возможность более скорой мобилизации транспортов, не представляется надобности и каких-либо дальнейших мероприятиях для приведения в еще более напряженное состояние предназначенных для Константинопольской экспедиции корпусов, тем более, что это не может быть сделано без жертв в боевой готовности на западном фронте; когда же, с улучшением постановки транспортного дела, окажется необходимым сократить еще сроки мобилизации десантной армии, то это можно будет сделать, как было сказано, внутренними мерами Военного Ведомства.

Морской Министр подтверждает правильность сказанного Начальником Генерального Штаба о сроке, потребном для приготовления транспортной операция, относительно которой им будут даны подробные разъяснения при обсуждении этого вопроса. Ныне, первый эшелон десантной армии, действительно, не может быть посажен на суда ранее 10-ти дней. Если бы удалось достигнуть сокращения этого срока, то Морское Министерство не преминет уведомить о сем Генеральный Штаб.

Пути сообщения, потребные для доставления десантной армии в порты для посадки на суда.

2. Совещание переходит затем к вопросу о путях сообщения, потребных для
доставления дессантной армии в порты для посадки на суда. Начальник Генерального Штаба сообщает по сему поводу, что существующие
железные дороги в общем удовлетворяют указанной надобности, и что ведущие к Одессе линии в настоящее время еще усиливаются. Из новых линий—главными, с точки зрения Военного Ведомства, в этом районе являются дороги Бахмач —Одесса и Екатеринослав— Херсон. Первая уже почти готова, вторая намечена к постройке. В отношении железных дорог, с точки зрения десантной операции против Константинополя, таким образом, положение можно признать удовлетворительным.

Транспортные средства, потребные для десантной операции.

3. Совещание обращается затем к рассмотрению вопроса о транспортных средствах, потребных для доставления к Проливам десантной армии.

Морской Министр отмечает прежде всего, что, при существующем положении, выполнение этой операции находится в малоудовлетворительных условиях. Главное затруднение лежит в полной недостаточности имеющихся у нас в Черном море перевозочных средств.

К этому присоединяется еще то, что средства эти не приспособлены дли целей перевозки войск и что не существует еще правильной организации для учета и мобилизации находящихся в Черном море судов. Перевозка в краткий срок достаточно численной десантной армии может быть, по словам Морского Министра, обеспечена лишь с осуществлением ряда мер соединенными усилиями нескольких ведомств. Генерал-Адъютант Григорович предлагает затем Начальнику Второй Оперативной Части Морского Генерального Штаба Капитану Немитцу представить Совещанию более подробные объяснения по этому вопросу.

Заметив, что дело транспортной операции в Черном море до сих пор находилось в заведывании Штаба Одесского Округа, и что лишь в ближайшее время предстоит передача его в руки Морского Ведомства, Капитан Немитц указывает, что для приготовления транспортов к посадке первого эшелона десантной армии при существующем положении необходимо не менее 10—12 дней, так что надо считать, что со дня объявления мобилизации до высадки пройдет не менее двух недель. Если транспорты своевременно вернутся в места посадки войск, то они могут уйти во второй рейс не более, чем чрез неделю по отправлении первого рейса. Число же войск, могущих быть перевезенными в один рейс, определяется при существующем положении только в дну дивизию боевого состава, т.-е. всего в 20,000 человек. Число это могло бы быть увеличено в настоящее время до одного корпуса боевого состава, если бы создана была организация, которая позволила бы мобилизовать для транспортной операции весь наличный торговый флот в Черном море. (При этом не следует, конечно, упускать из виду, что к десантной операции могут быть привлечены не все пароходы, входящие в состав нашего Черноморского торгового флота, а лишь те из них, которые в день мобилизации окажутся в Черном море).

В течение двух или трех лет можно было бы, при планомерной работе, подготовить перевозку в один рейс, еще большего количества войск, т.-е. двух или трех корпусов. Для этого прежде всего необходимо привлечь к десантной операции кроме русских, еще все находящиеся в Черном море иностранные пароходы, что не может быть сделано без предварительного создания соответствующей организации. Но главным средством обеспечить перевозку столь значительной десантной армии должно явиться развитие
нашего торгового флота в Черном море. Цель эта может быть достигнута лишь путем согласованной и энергичной деятельности Министерств Финансов, Торговли н Промышленности и Морского, и требует ряда мер, важнейшей из коих является заключение Правительством с субсидированными пароходными обществами и, в частности, с Добровольным Флотом соглашений об усилении их флотов и притом судами, удовлетворяющими специальным условиям перевозки войск. Прибавление к
эскадре транспортов, 15 таких пароходов соответствующего тоннажа позволило бы усилить на один корпус количество войск, перевозимых в один рейс.

Начальник Ближне-Восточного Отдела Министерства Иностранных Дел, со своей стороны, подчеркивает все государственное значение увеличения нашего Черноморского торгового флота. Развитие последнего необходимо не только с точки зрения наших военных задач, но отвечает настоятельной экономической потребности. К сожалению, до сего времени, почти 95% нашего громадного черноморского вывоза обслуживается иностранными судами, и многие десятки миллионов уходят ежегодно в руки иностранцев за перевозку наших грузов. Желательность избавиться в этом отношении от иностранной зависимости дает лишнее оправдание   тем   финансовым жертвам, которых потребует скорое усиление нашего торгового флота в Черном море. По предложению Министра Иностранных Дел, совещание выражает пожелание, чтобы Правительство безотлагательно озаботилось выработкой мероприятий, направленных к развитию нашего Черноморского торгового флота.

М. Н. Гирс возвращается затем к вопросу о сроке потребном для выполнения
транспортной операции. Указанный капитаном Немитцем двухнедельный срок для прибытия десантных войск в Константинополь может, по мнению Императорского Посла в Турции быть в некоторых случаях чрезмерно продолжительным. Так, например, экспедиция на Константинополь может быть вызвана анархией в турецкой столице и опасностью резни. В таком случае, требуется большая быстрота действий. В виду этого, М. Н. Гирс, просит выяснить, до какого срока могло бы быть сокращено, при соответствующей подготовке, выполнение десантной операции.

Начальник Второй Оперативной Части Морского Генерального Штаба отвечает, что в этом отношении все зависит от степени приспособления торгового флота для транспортной операции и предварительной подготовки его мобилизации. Если милитаризовать соответствующим образом суда Добровольного Флота, то одна дивизия боевого состава может быть доставлена в Константинополь в недельный срок.

Министр Иностранных Дел высказывает пожелание, чтобы весь первый эшелон десантной армии, т.-е. сводный корпус, мобилизацию коего предположено сократить до З-5 дней, мог быть тотчас посажен на суда и прибыл бы, таким образом, к Босфору через 4—5 дней по объявлении мобилизации.

Начальник Генерального Штаба обращает по этому поводу внимание Совещания на важность того, чтобы суда, которые могут быть призваны к перевозке войск, еще в мирное время были оборудованы в соответствии с этой задачей. Необходимо снабдить их разборными стойлами, змеевиками для варки пищи, шлюпбалками, и т. п. Особенных забот требует приспособление судов к перевозке артиллерии, при чем следует иметь в виду новую организацию последней. Надлежащее оборудование пароходов должно быть вменено в обязанность субсидированным обществам. Помимо
сего, необходимо заготовить и хранить в портовых складах различные предметы, нужные для десантной операции. Заметив, что до сих пор очень мало сделано в смысле оборудования судов для перевозки войск, Морской Министр говорит, что в этом отношении много полезных указаний дает предстоящий нынешним летом в Черном море опыт десантной Операции. При этом выяснится также, насколько скоро может быть произведена эта
операция. Во время летних маневров предполагается перевести в два рейса на Кавказское побережье одну дивизию боевого состава, т.-е. 20,000 человек Одну половину этих войск имеется в виду высадить в порту, другую—на дикий берег. В первом случае, условии высадки будут до некоторой степени сходны с теми, в которых окажется наша десантная армия, если она высадится в Болгарии и будет пользоваться ее портами; во втором случае, будет известная аналогии с высадкой нашего десанта непосредственно на турецкий берег безо всякой поддержки на суше. К сожалению,
соображения финансового характера не позволяют придать этому опыту больших размеров, так как пришлось бы снять с рейсов большое число пароходов, что стоило бы слишком дорого и было бы затруднительно для нашей торговли.

Начальник Генерального Штаба высказывает затем мысль, что для ускорения
подготовки десантной операции могло бы быть полезным иметь всегда готовые специальные военные транспорты.

Морской Министр отвечает, что это вызвало бы большие расходы, как на
приобретение транспортов, так и на их содержание. Эти суда явились бы во флоте мертвым грузом, между тем уже теперь многие и, в частности среди членов наших законодательных учреждений, считают наш флот недостаточно боевым.

Последнее соображение, по мнению Товарища Министра Иностранных Дел, не может быть приведено против включения в Черноморский флот нескольких транспортов, так как суда эти призваны были бы к исполнению специальной чисто военной задачи. В дополнение к сказанному Морским Министром, Капитан Немитц прибавляет, что в настоящее время в Морском Генеральном Штабе изучается вопрос о приобретении небольшого числа подходящих пароходов для оборудования их в целях перевозки лошадей. Так как перевозка последних представляет особенную сложность, то эта мера могла бы существенным образом способствовать ускорению десантной операции.

Черноморские морские силы.

4. От обсуждения мер по увеличению нашего торгового флота в Черном море
до размеров, отвечающих потребностям десантной операции для завладения Проливами, Совещание переходит к вопросу о приведении наших черноморских морских сил в положение, при коем они превосходили бы оттоманский флот и могли бы, совместно с армией выполнить задачу прорыва через Проливы для их занятия.

И. Д. Начальника Морского Генерального Штаба сообщает сведения об относительных силах нашего черноморского флота и турецких морских сил в настоящее время и в последующие годы. До сего времени нашему флоту принадлежало несомненное господство в Черном море, но осенью этого года в состав оттоманского флота войдут два дредноута: заказанный Турцией у Англии «Решад V», и недавно купленный ею у Бразилии «Рио  Жанейро». К сожалению, мы пока не можем противопоставить этим кораблям в Черном море ни одного дредноута, и превосходство сил в Черном море таким образом, в ближайшей будущем перейдет к Турции. Предстоящее усиление турецкого флота имеет весьма неблагоприятные для нас последствия, в частности с точки зрения обсуждаемой операции занятия Проливов. Пока
турецкий флот будет господствовать в Черном море, нельзя будет приступить к десантной операции, не устранив предварительно господства оттоманских морских сил, а так как уничтожить их может оказаться не осуществимым для более слабого в это время русского Черноморского флота, то и самая возможность десантной операции отпадает, пока наши морские силы не приобретут перевеса. (Стр. 39)

Неблагоприятное соотношение наших и  турецких сил начнет изменяться  с лета 1915 года если только не произойдет нового усиления турецкого флота приобретением   готовых линейных кораблей, чему, как показало прошлое, вряд ли могут помешать финансовые препятствия. Вследствие принятие Морским Ведомством экстренных мер, удалось настолько ускорить постройку сооружаемых на наших черноморских верфях дредноутов, что можно рассчитывать, что корабли «Императрица Мария» и «Александр III» будут вполне готовы к 1-му Июня 1915 года и к 1-му Сентября этого же года, вместо 1916 года, как полагалось по контрактам. Упомянув о существующем мнении, что турецкие дредноуты по своим боевым качествам превосходят   наши   сооружаемые черноморские дредноуты, капитан Ненюков замечает, что в действительности, первые не имеют большого преимущества над вторыми. Правда, турецкие дредноуты имеют 13 ½ -дюймовую артиллерию, тогда как орудия наших дредноутов будут 12-дюймовые, и, если бы снаряды были одинакового достоинства, то артиллерия турецких кораблей имела бы значительное превосходство. Но турецкий флот снабжается английскими снарядами, гораздо более слабыми, чем наши того же калибра. Таким образом, можно считать, что два турецких дредноута будут более или менее уравновешены появлением у нас в 1915 году «Императрицы Марии» и «Александра Ш». Превосходство же сил будет тогда даваться нам остальным флотом, т.-е. существующими ныне четырьмя сравнительно менее устарелыми броненосцами («Пантелеймон», «Иоанн Златоуст», «Евстафий» и «Три Святителя», имеющими значительное преимущество над силами, которыми Турция располагает теперь до присоединения к ним дредноутов. К концу 1915 года наш Черноморский флот усилился еще третьим, строющимся дредноутом того же типа «Екатерина II» и в 1916 году двумя крейсерами. Наконец, решено приступить к сооружению еще четвертого дредноута одинакового типа с предыдущими тремя, который должен быть готов в 1917 году и завершить образование
полной бригады дредноутов. Кроме этого, четвертого корабля, решено спешно построить еще два крейсера, восемь миноносцев и шесть подводных лодок, которые будут готовы в 1917 году. Насколько с сооружением этих судов за нами будет закреплено господство в Черном море, зависит от дальнейшего развития наших и турецких морских вооружений. Турецкая программа  предусматривает  приобретение шести дредноутов и двенадцати эскадренных миноносцев, но осуществление этой программы, конечно, весьма неопределенно.

Морской министр по сему поводу сообщает, что Морским Ведомством намечено еще дальнейшее значительное усиление нашего Черноморского флота, в ближайшие годы, сооружением второй бригады вполне современных дредноутов. Совещание с большим удовлетворением принимает это заявление к сведению
и выражает пожелание, чтобы предположения Морского Ведомства получили возможно скорое осуществление.

Морской Министр объясняет затем, почему не удалось предотвратить столь неблагоприятную для нас уступку Бразилией Турции дредноута «Рио-Жанейро». Морское Ведомство возбудило в свое время вопрос о покупке его Россией, но затем, из английских источников, получено было сведение, что корабль этот не продается. Если Бразильское Правительство изменило свое решение, то на него вероятно, оказано было в том или ином виде воздействие. Морское Ведомство в настоящее время очень озабочено тем, чтобы не допустить перехода в руки Турции других, могущих быть купленными, дредноутов. По имеющимся сведениям, Аргентинское Правительство, быть может, согласится продать строющиеся в Северо-Американских Соединенных Штатах линейные корабли «Ривадавия» и «Морено», и Чилийское Правительство, повидимому, расположено продать два также строющихся дредноута типа «Амгиранте Латорре». Вследствие отсутствия на рынке других крупных единиц, приобретением их мы устранили бы возможность дальнейшего усиления в настоящее время турецкого флота и, с другой стороны, ускорили бы развитие собственных морских сил. Его Императорскому Величеству благоугодно было согласиться с этими соображениями и повелеть приобрести продающиеся за границей дредноуты. Потребные на то средства могут быть получены по 117-й статье. Морское Ведомство занято в настоящее время выяснением того, какие суда могут быть купленными и на каких условиях. Приобретенные за границей дредноуты могли бы составить ядро новой средиземноморской эскадры, стратегической задачей которой было бы компенсировать преобладание турецкого флота над нашим в Черном море.

Императорский Посол в Константинополе высказывает большое удовлетворение по поводу того, что решено приобрести могущие быть купленными дредноуты. К нему присоединяется Министр Иностранных Дел. Он отмечает вместе с тем значение, которое может иметь появление в Средиземном морс наших судов в смысле отвлечения турецких сил из Черного моря. Посол в Константинополе указывает затем на то, что приобретение турками двух дредноутов дало им большую моральную силу и что с этим приходится считаться столько же, сколько с увеличением их материальной силы.

По этому поводу, Морской Министр замечает, что турки не сразу справятся со столь сложными судами, какими являются современные дредноуты, что для управления ими они не обойдутся без иностранцев и что для обучения команды потребуется не менее трех месяцев.

Железные дороги на Кавказе.

5. Совещание переходит к последнему из намеченных для его обсуждения пунктов, именно к «вопросу о железных дорогах на Кавказе и, в частности, о так
называемой перевальной дороге.

Начальник Генерального Штаба указывает, что интересы обороны настоятельно
требуют сооружения в возможно непродолжительном времени перевальной дороги
через Кавказский хребет. Пока эта дорога не будет осуществлена, в случае борьбы
на нашей турецкой границе наша армия не будет иметь удовлетворительного сообщения с тылом. Черноморская дорога не может заменить перевальную и явится лишь паллиативом. Она подвергнута опасности разрушения со стороны моря, упирается в тупик—Сурайский перевал. Постройка перевальной дороги необходима также для улучшении условий мобилизации на Кавказе, которая, как уже было упомянуто, вследствие местных причин, производится слишком медленно. В виду того, что при борьбе за Константинополь, столкновение на турецкой границе надо считать неизбежным, то необходимая на этот случай постройка перевальной дороги должна быть включена в число мер по подготовлению нашего наступления на Босфор.

Начальник Ближне-Восточного Отдела Министерства Иностранных Дел замечает, что осложнения на турецкой границе могут возникнуть и помимо борьбы за Проливы и могут быть вызваны волнениями в Армении. Князь Трубецкой указывает затем, что с проведением перевальной дороги, постройка железных дорог в прилегающих к Кавказу областях Турции утратит опасную для нас сторону. Отстаивать бездорожье в этих областях ныне не представляется возможным. Нам пришлось согласиться на постройку целой сети линий в Малой Азии, и в пограничной зоне самим взять железнодорожное строительство в свои руки. Благоразумие требует, чтобы мы закончили сооружение перевальной дороги до того времени, когда турецкие железные дороги подойдут к нашей границе. Поэтому, следовало бы безотлагательно приступить к постройке перевальной дороги.

Начальник Генерального Штаба указывает затем, что кроме перевальной дороги требуются еще некоторые стратегические железные дороги в Закавказье: во-первых, сплошной двухколейный путь из Тифлиса через Карс и Саракамыш до Кара-ургана (на турецкой границе), что и приводится уже в исполнение. Во-вторых—весьма полезным было бы проложение линии от ст. Михайлово чрез Боржом до Карса (с веткой на Ольты), каковая линия дала бы черноморской дороге выход на Карс. В-третьих—могла бы принести пользу и линия от Батума к Карсу, на постройку каковой, насколько известно, имеются частные предприниматели.

Закончив обзор главных вопросов, выдвигаемых необходимостью планомерной подготовки могущего потребоваться в недалеком будущем занятия нами Проливов, Совещание, по предложению Министра Иностранных Дел, высказывает общее пожелание, чтобы Правительством в лице всех прикосновенных Ведомств приняты были все меры, которых требует техническое исполнение этой задачи. Обращаясь к конкретным мероприятиям, необходимость коих выяснена была представителями заинтересованных ведомств, путем происшедшего обмена мнений, Совещание отмечает желательность проведения прежде всего нижеследующих мер, а именно:

1) чтобы имеющие составить первый эшелон намеченных для Константинопольской экспедиции десантных войск 13-я и 16-я дивизии и 4-я стрелковая бригада были доведены до 84-рядного состава рот;

2) чтобы в артиллерийских частях Одесского округа была введена усиленная
запряжка в мирное время, предусмотренная для пограничных округов, то есть запряжка 6 орудий и 12-ти ящиков;

3) чтобы соответственными усилиями Министерства Финансов,, Министерства Торговли и Промышленности и Министерства Морского приняты были самые срочные и действительные меры к усилению наших транспортных средств в Черном море и,  в частности чтобы Правительством заключены были с субсидируемыми пароходными обществами соглашения об увеличении их флотов и притом судами, как в отношении типа, так и в отношении оборудования удовлетворяющими специальным условиям перевозки войск; Стр.41.

4) чтобы Морское Ведомство в ближайшем будущем изыскало способ сократить срок, потребный для перевозки к Проливам первого эшелона десантной армии в размере одного корпуса до 4—5 дней со дня отдачи о том приказа;

5) чтобы в возможно скором времени наш Черноморский флот усилен был
второй бригадой наиболее современных и мощных дредноутов, и

6) чтобы в возможно скором времени был закончен сплошной двухколейный
путь от Тифлиса чрез Карс и Сарыкамыш к Кара-ургану, и была сооружена перевальная дорога; кроме того, необходимо проведение линии от ст. Михайлово чрез Боржом до Карса (с веткой на Ольты) и желательно сооружение частными предпринимателями линии от Батума до Карса.

Совещание просит Министра Иностранных Дел представить эти предположения на благоусмотрение Его Императорского Величества.

Сазонов, И. Григорович, Я. Жилинский.

№5. Всеподданнейшая записка министра иностранных дел. 21 февраля 1917 года.

Ход военных событий, ныне развертывающихся на Европейском театре войны, может еще в течении этого года поставить нас лицом к лицу с вопросом о ликвидации войны и началом переговоров о мире. В предвидении этого момента Россия, целым рядом дипломатических соглашений со своими Союзниками, более или менее наметила направление новых государственных границ, со включением разных земельных приобретений, среди которых первое место занимает, конечно, обладание Константинополем и Проливами. Нисколько не преуменьшая политического значения этих документов, тем не менее было бы ошибочно думать, что мы только ими осуществим наши главные стремления и при каких бы то ни было обстоятельствах получим все то, что в них предусмотрено. Надо иметь в виду, что важнейшее для нас соглашение о Константинополе и Проливах, является в сущности лишь векселем, выданным нам Великобританией, Францией и Италией, но платеж по нему должен быть произведен третьим лицом—Турцией, которая в соглашении не участвовала и в зависимости от обстановки на интересующем ее театре войны, может отказаться удовлетворить наши требования. Несомненно, что состояние географической карты войны к моменту открытия мирных переговоров будет иметь решающее значение для проведения в жизнь политических проектов.

Отсюда для нас вытекает необходимость ко времени заключения мира овладеть Проливами, или же во всяком случае на столько к ним приблизиться, чтобы при решении этого вопроса быть в силах оказывать должное давление на Турцию. Без этого мы едва ли когда-нибудь получим Константинополь и Проливы и самое соглашение о них превратится в простой клочок бумаги.

Своими заявлениями urbi et orbi, о предоставлении нам Царьграда с Босфором и Дарданеллами, мы, как ни одна Держава в эту войну, с полной ясностью и откровенностью, развернули перед нашими врагами и друзьями нашу политическую программу, на выполнении которой зиждется будущее политическое значение России на Ближнем Востоке. Настоящая политическая обстановка представляется исключительно благоприятной для разрешения наших вековых задач, и если мы ею не воспользуемся, то момент, вероятно, будет упущен на долго и после войны мы очутимся в положении худшем, чем оно было раньше. Конечно, трудно предугадать, каковы будут итоги мировой борьбы, но во всяком случае нельзя ручаться за то, что среди теперешних Союзников не произойдет переоценки политических отношений и не возникнет новая группировка Держав, могущая помешать нашему водворению на Проливах. Тогда нам пришлось бы снова ожидать вспышки Европейского пожара, для осуществления задачи, которая как показывает  наша   1.000-летняя   история, не может быть разрешена в рамках повседневной политической жизни. Если мы теперь не добьемся обладания Проливами,  то  легко  можем   оказаться  в  чрезвычайно невыгодном положении по отношению  к Турции, в  которой  мы возбудим вечное недоверие к нашей политике и будем наталкиваться на ее постоянное противодействие всем нашим начинаниям на Ближнем Востоке. Ни наши теперешние Союзники, ни противники, никогда не забудут и не простят того, что мы хотели Царьграда и Проливов.

Причины, сыгравшие  роль   при   выступлении  Болгарии и более чем сдержанное отношение нашей старой Союзницы Франции к вопросу о предоставлении нам Константинополя, должны послужить нам уроком и предостеречь от опасных в этом деле иллюзий. Эти соображения приводят к заключению, что в этом вопросе мы должны исключительно полагаться на свои собственные силы и теперь же приступить к практическому осуществлению нашей задачи движения к Проливам и на Константинополь, если к этому, с точки зрения чисто военной не представляется в настоящих условиях, препятствий, грозящих конечному успеху наших военных операций.

Для этого важного дела необходимо было бы образовать особую экспедицию, которой должно быть поставлено задание произвести высадку на одном из пунктов вблизи Босфора. По-видимому, наиболее, удобным местом для этого является побережье Черного Моря около устьев реки Самарии. Если нам удастся завладеть высотами Азиатского берега Босфора, то этой операцией будет в то же самое время предрешена судьба и его Европейского берега. Овладение нами Босфором передаст в наши руки и Константинополь. Но, если бы даже нам удалось только высадиться и продвинуться на небольшое расстояние на Вифинийском полуострове и овладеть только частью позиций на Босфоре, то и тогда это бы имело огромное военное и политическое значение при открытии мирных переговоров. Самый факт нахождения нашего У Босфора и закрепления за нами, хотя бы, незначительной части территории поставит нас в исключительно выгодное положение во время переговоров об обеспечении наших интересов.

Окончившаяся «блестящей неудачей» англо-французская экспедиция в Галлиполи представляет собою удивительный пример того, что подобного рода предприятия несмотря на все технические трудности, дальность расстояния, отсутствие удобных баз, небезопасность морского пути и проч., все же сами по себе оказываются осуществимыми. Англичане и Французы оставили Галлиполи не потому, что были вынуждены к этому Германо-Турками, а потому, что дальнейшее их пребывание там казалось бесцельным, но если бы это входило в их стратегический план, то вероятно, они могли бы оставаться там беспрепятственно до конца войны.

Мы находимся в этом отношении в ином, лучшем положении. Близость наших морских баз, удобство сообщений и обеспеченное за нами в последнее время полное господство на Черном море, делают, повидимому, перевозку десантного отряда сравнительно безопасной и легко исполнимой. Несмотря на первоначальное недоверчивое отношение к плану высадки около Трапезонда, последний, в конце-концов, был выполнен блестяще и совершенно без потерь. Двухлетний опыт Черноморского флота и принятые в течение последнего времени меры предосторожности против действий неприятельских судов могли бы явиться гарантией того, что намеченная экспедиция к берегам Босфора имеет много шансов на успех.

По мнению сведующих лиц для выполнения высадки на какой-либо пункт
Азиатского берега Босфора потребуется от 200.000 до 250.000 человек. При существовании одной железной дороги во Фракии и Малой Азии турки не могут сосредоточить для противодействия нашей операции более двух корпусов. По последним военно-морским сведениям, а настоящее время, по совету немцев, турки перенесли свою базу в Малой Азии из Сиваса на юг к линии Диарбекир — Алеппо, считаясь, именно с угрозой нашей высадки. Для приведения в исполнение намечаемого плана необходимо, чтобы была образована совершенно особая военно-морская экспедиция, во главе которой должен быть поставлен ответственный начальник. При нем следует назначить для руководства морскими операциями высшего морского офицера. Задание флота будет заключаться в обеспечении перевозки десантного отряда н снабжения его всем необходимым. Предварительно выполнения десантной операции должна быть произведена тщательная военно-морская разведка того района, который будет предназначен для высадки. Прежде отправления для исполнения возложенной на нее задачи, экспедиция должна быть в полной мере обеспечена совершенно достаточным количеством провианта и военного снаряжения для того, чтобы не пришлось решать этих вопросов и не терять времени на это тогда, когда наши войска уже будут находиться по ту сторону Черного моря. Эти три элемента: выделение экспедиции в отдельную часть с предоставлением в ее распоряжение до 250.000 людей, соответствующее артиллерийское  и  интендантское оборудование  и  производство тщательной разведки, повидимому, является существенными условиями для ее успеха. На снаряжение и оборудование такой экспедиции потребуется не менее 6—7 месяцев. Вследствие сего, к этому надо было бы приступить немедленно с таким расчетом, чтобы все было готово не позже Октября, т.-е. к тому моменту, когда может наступить решительный перелом в ведении военных операции у наших Союзников.

Таково мнение специалистов. Но настоятельная необходимость в организации подобной экспедиции для того, чтобы утвердиться у Босфора, подсказывается нам и политическим положением, которое может создаться к началу мирных переговоров.

Мы не должны упускать из виду, что понятие полной победы, о которой много раз Союзные Правительства заявляли, на практике представляется не всем Союзникам одинаковым. Очевидно, с практической точки зрения, каждое Союзное Правительство будет считать победу полной постольку, поскольку оно достигнет осуществления своих притязаний. Поэтому, если по ходу военных событий окажется, что военные успехи Французов и Англичан на Западном фронте дадут удовлетворительные, по их понятию, результаты, то очень мало надежды рассчитывать на то, чтобы они продолжали войну для отвоевания в пользу России Константинополя и Проливов. Вследствие сего, мы должны сами принять меры к тому, чтобы обеспечить себе благоприятное решение интересующих нас вопросов.

В заключение дерзаю привести по этому поводу высочайшую резолюцию в Бозе почивающего Родителя Вашего Императорского Величества на всеподданнейшей записке бывшего Посла в Константинополе Нелидова о необходимости занятия нами Проливов, представленной в Декабре 1882 года: «Все это весьма дельно и толково. Дай Бог нам дожить до этой отрадной и задушевной для нас минуты. Я не теряю надежды, что рано иди поздно, а это будет и так должно быть. Главное не терять времени и удобного момента».

О вышеизложенном приемлю смелость доложить Вашему Императорскому
Величеству.                                                                                                   (Подл.) Покровский.

Интерес представляет также комментарий М.Н. Покровского, его анализ к опубликованных документов: «Готово ли самодержавие выдержать вторую революцию, в случае неудачной войны? Этого вопроса в 1914 году никто не ставит, а в 1908 году он был фоном, на котором развертывались все прения. Царизм пьянел по мере того, как отрезвляющие воспоминания об октябрьской забастовке и декабрьских баррикадах окутывались дымкой далекого  прошлого- среди слуг царизма всего смелее были люди, всех дальше стоявшие от «успокоения». Застрельщиком на совещании 21 января 1908 г. явился А. Извольский, тогда еще министр иностранных дел, а не посол в Париже. На другом посту он был тот же. Как и позже, его горизонт был усеян «черными точками». Как и позже, свою задачу он видел не в том, чтобы эти точки стереть (направленную к этой цели соглашательскую политику своего предшественника, Ламздорфа, он решительно осуждает), а в том, чтобы их использовать. Война неизбежна; отказываясь от участия в ней, Россия «рискует разом потерять плоды вековых усилий, утратить роль великой державы и занять положение государства второстепенного значения, голос которого не слышен». Надо воевать, одним словом.

Как это возможно? Тут выступает перед нами один из интереснейших мотивов речи Извольского. Война входит в области реального для России при условии тесного сближения с Англиeй: на его желательность уже «намекал» Извольскому английский посол- русскому министру иностранных дел, изголодавшемуся по «активной политике», намека было достаточно. Вот как стара идея наступательного союза Англии и России против Германии! Еще в начале 1908 года Англия готова была заплатить Константинополем тому, кто поможет ей раздавить ее континентального конкурента.

Но если Извольский без труда находил могучего внешнего попутчика на своей дороге, внутри, на самом совещании, объединившем крупнейшие фигуры «объединенного правительства» (присутствовал Коковцов, тогда еще только министр финансов, а председательствовал сам Столыпин), сочувствия было гораздо меньше. Безраздельно на сторону «активной политики» стал начальник генерального штаба, но его роль несколько напоминала роль медведя в известной басне о пустыннике. Когда генерал Палицын заговорил о том, что турки «зафрахтовывают пароходы для каких-то перевозок на Черном море», и стал делать отсюда вывод, что и нам самим нужно перевозить по тому же морю войска, готовясь начинать «действия против Босфора», вероятно, даже самому Извольскому краски должны были показаться наложенными слишком густо. Рука маляра, украшавшего безоблачный небосклон «черными точками» — высунулась из-за  кулис  слишком уж  по-простецки. А когда в дальнейших словах предприимчивого генерала появилась уже и втянутая в борьбу (само собою разумеется!) Болгария, когда сейчас же затем обнаружилось, что «в настоящее время разрабатывается план мобилизации четырех корпусов», неприятное чувство дипломата должно было перейти в досаду. Такая откровенность не могла повести ни к чему доброму.

Тем более, что в рядах самих военных сразу же не оказалось единодушия. Помощник военного министра, генерал Поливанов (столь популярный потом в кадетских кругах, когда он стал министром, во время войны) пустил первую струю холодной воды на одушевление инициаторов совещания. «Воинское обучение пошло не вперед, а назад… Не достает неприкосновенных запасов… Не хватает артиллерии, пулеметов, мундирной, одежды…» Противникам «активной политики» что могло быть желаннее, таких разоблачений военной администрации? Собираются воевать, а у самих ничего не готово! Да, позвольте, запротестовал Коковцов, да мы этого вопроса и не рассматривали никогда совсем: готовится война, а «совет министров, объединенный указом 19-го октября 1905 года, остается в полнейшем неведении» чуть не до последней минуты. Между тем, «правительство, как целое, будет нести заслуженную ответственность пред монархом и общественным мнением, если события примут неблагоприятный оборот».

Тяжелая артиллерия заговорила последняя: под ее ударами должны были окончательно рухнуть иллюзии предприимчивых дипломатов и военных их друзей. «Статс-секретарь Столыпин считает долгом решительно заявить», читаем мы в протоколе, «что в настоящее время министр иностранных дел ни на какую поддержку для решительной политики рассчитывать не может». А чтобы его не упрекнули, чего Боже сохрани, в пацифизме, премьер поспешил дать сразу же и объяснение своей более чем сдержанности: «новая мобилизация в России придала бы силы революции, из которой мы только- что начали выходить. На этом пути достигнуты серьезные успехи; Россия (читай: дворянская России) проявила изумительную живучесть, и снова собирается с силами. В такую минуту нельзя решаться на авантюры (sic!), или даже активно -проявлять инициативу в международных делах. Через несколько лет, когда мы достигнем полного успокоения, Россия снова заговорит прежним языком».

У формулы «прежде успокоение, потом реформы», как видим, была своя, «внешне-политическая», версия: прежде—успокоение, потом Константинополь. Военные успокоители оказались в полном и совершенном согласии со штатскими. 28 января 1908 года   Совет   государственной обороны (от внутреннего, главным образом, врага, как   всем   известно) признал, «что вследствие крайнего расстройства материальной части в армии и неблагоприятного внутреннего состояния страны необходимо ныне избегать принятия таких агрессивных мер, которые могут вызвать политические осложнения». Николай, видимо и тогда плененный уже яркими перспективами «активной политики», утешил себя «кратким изречением народной мудрости», написав на докладе Совета обороны: «Береженого и Бог бережет».

Извольского отправили вскоре в Париж, а на его место, у Певческого моста, поместился человек, вполне надежный, в столыпинском смысле, зять премьера, Сазонов. Что Извольскому удастся «совратить» и этого последнего, ускользнуло от предвидения Столыпина, да и случилось это лишь после того, как вождь русской реакции сошел со сцены. На дальнем плане и этого последнего события нельзя ли рассмотреть силуэт святой Софии? Не была ли причастна «военная партия» к той легкости, с какою Богров мог подобраться 2 сентября 1911 года к премьеру на расстояние безошибочного выстрела? Все это одни предположения, но   как бы то ни было, исчезновение «русского Бисмарка» до чрезвычайности облегчило игру русских Мольтке.

Уже на следующем «совещании», 31 декабря 1913 года, мы находим совершенно иную картину,
хотя председателем его и был все тот же Коковцев,—и настроение последнего нисколько не изменилось.

В руках у «военной партии был теперь козырной туз в образе немецкого генерала Лимана фон-Сандерса в качестве верховного инструктора турецкой армии, являвшегося ее фактическим главнокомандующим. Это было побольше «черных точек», которые могли ведь быть и обманом зрения. На этот раз и Коковцев должен был согласиться, что «Россия не может остаться равнодушной к командованию иностранным офицером частью в Константинополе, что создавало бы преимущественное положение Турции для одной державы, изменяя направление всего ближне-восточного вопроса». Он, правда, пытался было проводить тонкое различие между командованием «частью», т.-е. pотой, батальоном или дивизией и неопределенной «инспекцией», но военные члены совещания без труда доказали, что фактически нет разницы между «инспектором» и «командующим войсками», особенно при терминологии, принятой у турок. У Коковцова остался только один аргумент: проявить «активность» в вопросе о Лимане ф. Сандерсе, значит идти на конфликт не с Турцией только, но и с Германией: «желательна ли война с Германией и может ли Россия на нее итти?» Преемник Столыпина хорошо помнил старое — но если он надеялся «запугать» военную партию повторением аргументации покойного премьера, он жестоко ошибался. Не всякому по плечу дубина Геркулеса, и, увидав ее в руках, столь мало способных ею орудовать, военные люди ощутили не страх, а новый прилив бодрости. «Военный министр (Сухомлинов) и начальник генерального штаба (Жилинский) категорически заявили о полной готовности России к  единоборству с Германией, не говоря уже о столкновении один на один с Австрией». Вот если бы со всем тройственным союзом пришлось иметь дело в одиночку, риск был бы: эта оговорка ничего не стоила военной партии, прекрасно знавшей, конечно, как о франко-итальянском соглашении, с одной стороны, так и полной готовности Пуанкаре принять участие в драке, лишь только в нее вовлечена будет и Германия,—с другой.

Но военным надо было вытащить на сцену дипломатов и  заставить их засвидетельствовать свою солидарность с партией «активной политики». Пусть скажут, что России нечего опасаться остаться одной!

Сазонов, однако же, хорошо помнил участь Извольского и при Коковцове прямо скомпрометировать себя не дал. На вопрос Коковцова он ответил с своей стороны вопросом: «какое положение надлежит занять правительству в случае, если оно получит уверенность в активной поддержке Англии и Франции? Открывать свои карты пришлось «партии мира». «Статс-секретарь Коковцов, считая в настоящее время войну величайшим бедствием для России, высказывался в смысле крайней нежелательности вовлечения России в европейское столкновение», — говорит протокол, добавляя «к каковому мнению присоединяются и остальные члены совещания». «Поймать» дипломатов и генералов на сей раз не удалось. Но неумолимый Сазонов продолжал свой допрос. «Министр иностранных дел, предусматривая возможность  неудачи переговоров, ставит вопрос о том, какое должно быть принято решение в этом случае?» Положение Коковцова становилось все труднее. Он что-то говорил о каком-то финансовом бойкоте Турции-, о том, что переговоры в Берлине «следует продолжать до выяснения полной их неуспешности», но, видимо, все более и более сам чувствуя себя прижатым к стене, должен был договориться до необходимости «перейти к намеченным .мерам воздействия вне Берлина, в согласии с Францией и Англией», при чем из дальнейшего было совершенно ясно, что, в случае обеспеченности «активного участия, как Франции, так и Англии», можно будет рисковать даже и «войной с Германией». А мы знаем, что к этому моменту «активное участие» Англии было уже обеспечено с 50% вероятия, Франция же и на целых 100%. Подписывая «заключения» совещания, редактированные в духе заявлений Коковцова, делал уступку лишь «готовый к единоборству» Сухомлинов,—Сазонов же мог считать себя победителем.

Как победитель, он и взял теперь дело в свои руки. На третьем совещании—последнем, протокол которого здесь печатается, — 8 февраля 1914 года, председательствовал уже он и, кроме генералов и дипломатов, среди членов никого уже не было. Принципиальная игра считалась выигранной—переходили к практическому осуществлению плана. И тут, конечно, должно было обнаружиться, что практика слушается «единоборцев» гораздо хуже, чем теория. На поставленный Сазоновым вопрос «о десантной армии, ее составе и мобилизации», начальник генерального штаба должен был признаться, что «трата войск на экспедицию против проливов и даже самая возможность этой операции зависят от общей конъюнктуры начала войны». «Единоборство» должно было потребовать такого напряжения сил, что, возможно, с западной границы не удастся увести ни одного батальона, да и южные корпуса придется перебросить туда же. Жилинский, и его помощник, Данилов, утешали тем, что за то борьбой на западной границе решится и весь вопрос- ключи святой Софии мы найдем в Берлине. Но беспристрастные свидетели, в лице специалистов морских, поспешили указать, что тем временем, проливы «могут занять чужие флоты и армии»: к «моменту мирных переговоров» русские должны твердой ногой стоять в Константинополе — «только в таком случае Европа согласится на разрешение вопроса о проливах на тех условиях, на которых нам это необходимо». Мы увидим, что эта реалистическая точка зрения разделялась трезвыми людьми и долго после того, как Царьград был за Россией закреплен формальным договором с ее союзницами: свидетельством служит печатаемая ниже, последней, под № 5, «всеподданнейшая докладная записка министра иностранных дел» от 21 февраля 1917 года. Стр.16.

«Надо иметь в виду, писал в этом замечательном документе Н. Покровский, что важнейшее для нас соглашение о Константинополе и проливах является в сущности лишь векселем, выданным нам Великобританией, Францией и Италией, но платеж по нему должен быть произведен третьим лицом—Турцией, которая в соглашении не участвовала, и, в зависимости от обстоятельств на интересующем ее театре войны, может отказаться удовлетворить наши требования. Несомненно, что состояние географической карты войны к моменту открытия мирных переговоров будет иметь решающее значение для проведения в жизнь политических проектов».

Но в феврале 1914 года, как и три года спустя, средства русского
империализма для изменения «географической карты» были, явно и очевидно, недостаточными. Даже, если бы потребные для десанта в Босфоре два или три корпуса (это был, опять-таки явно и очевидно, минимум—едва уравновешивавший силы, которые турки могли стянуть для защиты своей столицы в первый же момент) были как-нибудь найдены—военные авторитеты очень в этом сомневались—оставался (вопрос: на чем их перевезти? И тут оборона переходила к морякам, а наступать могли уже сухопутные воители. «В отношении железных дорог», ведущих к черноморским портам, положение можно было «признать удовлетворительным»: но дальше? Тут сам морской министр должен был признать, что «выполнение операции находится в мало удовлетворительных условиях. Главное затруднение лежит в полной недостаточности   имеющихся   у нас на Черном   море   перевозочных   средств». После  этого можно было уже   не   искать  затруднений второстепенных:  эту неблагодарную задачу  адмирал Григорович   предоставил   одному   из  своих  подчиненных. Заключение  этого последнего должно было прозвучать похоронным звоном в ушах штатских и военных «единоборцев»: «главным средством обезпечить перевозку столь значительной десантной армии» морской специалист признал… «развитие нашего торгового флота на Черном море».

Но его, этот торговый флот, «развивали» уже 40 лет—и все же 95% всей нашей черноморской торговли оставались в иностранных руках. Сколько же лет нужно ждать еще?! А затем, если бы даже, всеми правдами и неправдами, удалось достать потребное число транспортных судов, являлся новый вопрос: кто же будет охранять эту новую армаду от турецкого военного флота? И тут обнаружилась, что к 1914 г. дело мало чем изменилось сравнительно с 1877 г.: турецкие морские силы, со включением двух новых, приобретенных Турцией, дредноутов, оказывались крупнее русских.

У России в Черном море не было еще ни одного дредноута на воде, ближайший должен был появиться в 1915 году; расширить же силы своего флота покупкой новых броненосцев, как это делали турки, царь Николай не мог—ибо проливы, пока что, оказывались все еще закрытыми для русских военных судов. Оставалось только помешать дальнейшим покупкам турок, скупив за русский счет все имевшиеся на рынке готовые дредноуты—это уже и было решено морским ведомством еще до совещания. Дипломаты, узнав это, высказали «большое удовлетворение»- от чего, впрочем, положение не стало удовлетворительнее, ибо все равно ясно было, что ранее 1915 (а строго говоря, даже ранее 1917 года, когда должна была быть готова вся черноморская бригада дредноутов), ни о каком захвате Константинополя с моря помышлять было нельзя.

Итак, для начала единоборства за Константинополь нужна была отсрочка,
может быть, гола на три. Судьба не дала этой отсрочки. Есть все основания
думать, что судьба в этом случае приняла вполне конкретный облик: Мясоедов уже в то время состоял при Сухомлинове, и «чрезвычайно секретный» протокол оказался, по всей вероятности, в руках германского генерального штаба одновременно с тем, как Николай начертал на оригинале этого протокола свое одобрение.

В этой связи становится понятен тот адский шум, который подняла германская печать, как раз в марте 1914 года по поводу агрессивных стремлений России. Теперь совершенно ясно, что этот шум должен был подготовить германские народные массы к тому, что их поведут на бойню … за Константинополь. Почему Германия должна была отложить фактическое начало войны до середины лета (дождавшись, тем временем, «второго предостережения», в образе переговоров об англо-русской морской конвенции) этого из наших документов не видно. Надо думать, что этот секрет откроет нам победа коммунистической революции в Берлине.

Нам остается сказать несколько слов о внешней стороне тех документов, которые теперь, печатаются. Протокол совещания, 21 января 1908 г. о положении дел в Мало-Азиатской Турции и на Балканском полуострове, найден комиссией, как и все остальные документы, в «секретном архиве министра иностранных дел» в картоне, содержащем различные бумаги, относящееся к 1908 г., в подлиннике. Он написан на пишущей машинке, на первой странице имеет надпись рукою Николая «читал», а в конце подписи участников совещания. Снимки с первой и последней страниц здесь прилагаются. В том же картоне находится также подлинное письмо председателя Совета государственной обороны министру иностранных дел, от 3-го февраля того же года, написанное на бланке Совета, с надписью «секретно», с собственноручной подписью председателя Совета Николая Николаевича (будущего главнокомандующего 1914 года) и скрепой полковника Гулевича. Журнал особого совещания, 31 декабря 1913 года, находится в картоне, помеченном этим годом, в особой папке с заглавием: «Разные особо-секретные бумаги  касательно балканских дел». Это также подлинник. На первой странице обычная пометка
Николая, в конце журнала подписи участников особого совещания. Журнал
особого совещания, 8-го февраля 1914 г. сохранился лишь в копиях, подлинника нет. Тесную связь с этим журналом имеет воспроизводимое здесь факсимиле подлинного письма Сухомлинова Сазонову, от 9-го января того же года. И копия журнала, и это письмо находятся в архиве в картоне 1914 года, часть 1-я, письмо в особой папке с надписью «государственная оборона». «Всеподданнейшая записка» Н. Покровского имеется, также в копии, в бумагах 1917 г.

Печатаемыми документами далеко не ограничивается, разумеется, материал, имеющийся по данному вопросу в «секретном архиве». Помимо всяких мелких и сопроводительных бумаг и т. п. имеются следующие различной важности документы, не воспроизводимые здесь или вследствие чересчур большого их объема, или потому, что они уже намечены к опубликованию в другой связи и в другом месте: 1) «Памятная записка о флоте и судостроительной программе», помеченная 3 февраля 1912 г. 2) Депеша посла в Константинополе, от 14 ноября 1913 года о соотношении наших морских сил на Черном море с турецкими (подлинник). 3) Чрезвычайно-важный доклад Сазонова, помеченный 23 ноября 1913 г. и в подлиннике имеющий пометку Николая «согласен», Ливадия, 27 ноября 1913 г. (печатается нами в Сборнике докладов царю, сданном уже в печать). 4) План обороны Балтийского моря, составленный в конце декабря того же года, морским агентом в Константинополе Щегловым, и, наконец, 5) Огромный «проект всеподданнейшего доклада по морскому генеральному штабу (стратегическая записка № 3).  М.Покровский.

Нужно отметить, что проблема приобретения контроля над Проливами занимала не только монархическое правительство. Эта идея пользовалась полной поддержкой и со стороны лиц, составивших основу власти,  установившейся  в России после Февральской революции.

Так, в опубликованной в 1915г.  статье (сборник статей  «Чего ждет Россия от войны» , Петроград, 1915г. стр. 5-22)  известный «легальный марксист», видный член кадетской партии М.И. Туган-Барановский пишет: «… Присоединение к России германских и австрийских территорий не может обещать нам особенно значительных экономических выгод. Гораздо важнее в экономическом отношении разрешение русских исторических задач на ближнем востоке. Историческое стремление  России к открытию свободнаго выхода из Чернаго моря обещает на этот раз увенчаться полным успехом и это откроет блестящия перспективы для экономическаго развития всего нашего Юга. Именно в этом направлении Россия и может получить достойную награду за все понесенныя ею в эту невероятно тяжелую войну великия жертвы».

В том же сборнике опубликована статья «Территориальные приобретения России». Автор – П.Н. Милюков, один из лидеров кадетской партии, будущий министр иностранных дел Временного правительства. С его точки зрения  «Вступление Турции в число наших врагов» делает возможным «… приобретение Босфора и Дарданелл в полное обладание России вместе с Константинополем и достаточной частью прилегающих берегов для защиты проливов».

Проведение десантной операции для установления контроля над Проливами предполагалось в 1916 году. Работа велась Штабом Начальника Высадки Черного Моря.  Портом действия на Босфорский район намечался Севастополь.  Но эта тема, возможно, заслуживает отдельного разговора.