О титулах в царской России.

                                                            Б.Н.Григорьев

Мне показалось интересным кратко пересказать содержание очерка известного русского историка Евгения Петровича Карновского (1823-1885) «Титулы в России», помещённого в томе № 20 журнала «Исторический вестник». Все эти аттрибуты царской России давно ушли в прошлое, а те звания и титулы, которыми себя ныне украшают некоторые тщеславные «новые» русские, не вызывают у нас других чувств, кроме иронии. Это чувство тем более оправдано на фоне работы Е.П.Карновского, в которой историк рассказывает о тех государственных институтах, которые имели право давать почётные титулы. На этом фоне современные графы, бароны и князья выглядят жалкими самозванцами.

Свою статью историк начинает сообщениями о титулах царского дома.

В старые времена в России было только один титул – князь. Слово это Карнович считает русским, хотя «слишком уже учёные наши историки» производят его от норманнского слова «конунг». В древней Руси различали удельных князей и великих, т.е. старших. Впоследствии многие удельные князья (рязанские, смоленские и др.) присваивали себе титул «великий», и тем самым обесценили это звание. Впрочем, оставались великие князья московские, которые скоро стали предпочитать титул «царь».

При Петре Великом был введен в употребление греческое слово «монарх», но пришло оно к нам не из Византии, а с Запада. С принятием Иваном IV титула царя сыновья его стали называться царевичами и великими князьями, а дочери – царевнами и великими княжнами. С принятием Петром императорского титула сыновья его сохранили титул царевичей и великих князей, а вот дочери стали называться цесаревнами, поскольку титул «император» был равнозначен титулу «кесаря» или «цесаря».

Император Павел I отменил титул царевичей и царевен и разрешил всем своим потомкам вплоть до 5-го колена носить титулы великих князей и великих княжон с  прибавлением «императорского высочества», а старшему сынудал право носить титул «цесаревича»[1]. Однако Павел, нарушив собственное постановление, старшему Александру титула цесаревича не дал – им Павел наградил второго сына, Константина, за его участие в швейцарском походе А.В.Суворова. Супруга цесаревича соответственно носила титул цесаревны и великой княгини.

К потомкам в следующих коленах слово «императорское» указом Павлв запрещалось, оставалось лишь простое «высочество». Впрочем, до применения этих правил в полном объёме дело не дошло, поскольку при жизни Карновича потомки Павла в 5-м колене ещё не появились, а  после 1917 года почти все великие князья и княгини физически исчезли из истории.

В истории России были примеры награждения титулом императорских высочеств родственников царствующего дома: такой титул император Николай Павлович присвоил принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому и герцогам Лейхтенбергским.

Царя Алексея Михайловича историки и литераторы обычно называют Тишайшим, полагая, что это прозвище дано ему за «тихую и спокойную жизнь Руси в его царствование. Причём некоторые из них, включая автора данной статьи, относились к этому прозвищу иронично и с большим сомнением: какой там «тишайший», при котором были бунты, восстание Разина, войны с поляками, шведами. А Евгений Петрович всё ставит на место: «Тишайший» — не какое не личное прозвище. Дело в том, что на Западе государей стали величать словом «clementissimus», а наши знатоки латинского языка перевели это слово на русский как «тишайший». Правильный перевод – милосерднейший, милостивейший. Этот титул потом применялся по отношению ко всем царствующим потомкам Алексея Михайловича вплоть до молодого Петра, а в XIX в. он превратился во «всемилостивейшего».

Павел I ввёл для себя ещё один титул – «великий магистр державного ордена Иоанна Иерусалимского». К его неудовольствию Синод решил этот титул поставить в самом конце большого титула, а Александр I изъял его из употребления вообще.

Приступим теперь к титулам дворянским.

Е.П.Карнович указывает на одну особенность: царский титул может считаться и почётным дворянским титулом. Мы помним, как Иван IV бывшему казанскому царю Симеону Бекбулатовичу титул русского царя, который позже в разрядных списках московских служилых людей значился царём Тверским. Борис Годунов присвоил титул царя Касимовского киргизскому пленному царевичу Ураз-Махмету, а Михаил Романов – такой же титул Альп-Арслану, внуку царя Кучума. От этого пошли царевичи Касимовские, эта ветвь прервалась в 1715 году после смерти последнего бездетного Касимовича. От Касимовичей отошла ветвь Сибирских царевичей, которых Пётр I низвёл в 1718 году до князей. Аналогичным образом поступили и с членами царских домов Грузии и Имеретии – правда князьями, пишет Карнович, они стали совсем недавно.

В 1884 году в России умер полковник русской армии принц де Лузиньян, носивший титул короля Кипра и Иерусалима. Впрочем, доказательств на этот титул им представлены так и не были.

В России, как известно, признаны три дворянских титула: княжеские, графские и баронские. Князьями, согласно Уложению 1846 года, являются потомки русских и литовских князей и тех, которым этот титул был пожалован императорами России или Священной Римской империи.

К 1700 году в России насчитывалось 47 князей, из них к роду Гагариных принадлежали 27, а к роду Волконских – 30 фамилий. Потомков литовского Гедемина было 4: Куракиины, Голицыны, Трубецкие и Хованские. Самым плодовитым оказался род Голицыных, от которых в Польше отпочковались княжеские роды Чарторийских, Воронешек, Сангушек и др.

К 1884 году 11 княжеских родов угасли (Великогагины, Пеньковские, Пожарские, Жирово-Засекины, Тюфякины и др.) Фамилия князей Ромодановских перешла к Ладыженским, Прозоровских – к Голицыным, Репниных – к Волконским, а Дашковых – к графам Воронцовым. Угасшая недавно ветвь Рюриковечей, князей Одоевских, перешла к некому г. Маслову.

Князей татарского, грузинского и мордовского происхождения, по оценке Карновича, в России в 10 раз больше, нежели русских – результат намеренной политики царя Алексея Михайловича по распространению в стране православия. Одних только мордовских князей в России в это время было около 80, хотя почти все они жили как простые крестьяне, а некоторые из них занимались извозчичьим промыслом в Петербурге. Аналогичное положение слоилось и в среде татарских князей.

Из последних самыми богатыми и влиятельными стали кланы Урусовых, Юсуповых и Черкасских. Урусовы были потомками ногайского князя Эдигея, одного из вождей Тамерлана. Князья Черкасские, владельцы Кабарды, считались потомками египетского султана Инала. Род Юсуповых поднялся благодаря расположению к одному из них временщика Бирона. Татарский род Ширинских-Шихматовых, потомки татарских мурз, имел исключительное право вступать в брак с дочерьми крымских ханов. Князья Ширинские-Шихматовы стали принимать православие ещё в XVI и со временем совершенно обрусели. Ширинский мурза Бахмет пришёл из Большой Орды в Мещеру, завоевал этот край, крестился и крестил многих своих людей. От него пошли князья Мещерские.

Вырождение князей из потомства Рюрика происходило особенно быстро. Уже в XVII  веке они довольствовались службой на нижних придворных должностях, а князья Вяземские, например, в нескольких поколениях служили попами и дьячками у богатых помещиков. Князья Белосельские числились в качестве приживальщиков у каких-то Травиных. Княжна Боровская вышла замуж за мещанина, а когда Николай I, узнав об этом, подарил новобрачным на обзаведение 10 тыс. руб., княжна была на седьмом небе от счастья.

Первые грузинские (мингрельские) князья, появившиеся в Москве, были из рода Дадиани. Обрусев, они приняли фамилию князей Дадьяновых. При переезде в Россию в 1714 году грузинского царя Вахтанга его многочисленные спутники с приставками «таваде», «моурави» и «эристави», переведенными на русский язык словом «князь», пополнили семью князей. При окончательном присоединении Грузии к России при царе Георгии князьями были признаны все роды с приставкой «таваде». Среди них были лица армянской и осетинской национальности. Список их чрезвычайно велик, и Карнович от перечисления всех их благоразумно отказался.

Из князей калмыкского происхождения известен род Дондуковых

К иноземным князьям принято причислять роды Мышецких, происходящие от маркграфов Мейссенских, Болловских, Лукомских, Несвицких и Нерыцких (выехали из Италии). 

Пётр I указом от 30 мая 1707 года пожаловал княжеским достоинством графа и герцога Ижорского А.Д.Меншикова, который стал светлейшим князем Священной Римской империи. Князья этой категории из категории мнимых переходили в категорию действительных при условии, если они каким-либо способом приобретали в Германии герцогство, графство, княжество или маркграфство. Такими князьями стали Г.Г.Орлов, Г.А.Потёмкин и граф А.А.Зубов. К ним можно прибавить также род молдавского господаря Д.К.Кантемира, но он сошёл со сцены в конце XVIII века.

После Петра Великого в России на протяжении 90 лет не было пожаловано ни одного княжеского титула. Павел I удостоил княжеского титула четырёх человек: графа А.А.Безбородко, генерал-прокурора В.П.Лопухина, генерал-фельдмаршала графа А.В.Суворова-Рымникского и армянского патриарха Иосифа по фамилии «Аргутинский». Последние стали именоваться князьями Аргутинскими-Долгорукими. И Екатерина Великая, и Павел I были категорически против восстановления утраченных или угасших княжеских титулов: дай «князя» только одному – сразу выстроится громадная очередь. Павел, правда, подкрасил этим семьям горькую пилюлю, разрешив им сохранять в гербе корону и мантию (Ржевские, Всеволожские, Татищевы и др.)

При Александре I и Николае I число княжеских пожалований сильно возросло. Александр II резко прервал эту политику: при нём в княжеское достоинство был возведён только граф А.Ф.Орлов.

Характеризуя процесс вырождения княжеских родов, Карнович заключает: «…лица эти не только не представляют собой русскую аристократию…, но даже не составляли безусловно высшей служебной знати, за исключением нескольких родов…»

Получается,  что княжеское достоинство играло главным образом ритуальную роль и главным образом служило удовлетворению тщеславных наклонностей тех или иных лиц.

Впоследствии в России резко возросла роль графов. С пожалованием титула «граф» дворянин получал сильное материально-денежное подкрепление и в виде земель, и в виде аренды земель, и денежных чистоганов. Так что графы в России на фоне захудалых княжеских родов стали влиятельной дворянской прослойкой в системе власти России.

Начиная с царствования Петра I в России появились и доморощенные графы, и графы Священной Римской империи. Россия охотно признавала и графское достоинство европейцев, переселявшихся в Россию.

Первым графом России стал фельдмаршал, генерал-адмирал и посольских дел президент Ф.А.Головин, вторым – гвардейской бомбардирской роты подпоручик А.Д.Меншиков, а третьим – посольских дел президент Г.И.Головкин. Все они получили титулы от императоров Священной Римской империи (которая, кстати, не была ни Священной, ни Римской, а скорее Германской) Леопольда I и Иосифа I. Первым же собственно русским графом в 1706 году стал фельдмаршал Б.П.Шереметев в награду за усмирение стрелецкого бунта в Астрахани.

Далее Карнович перечисляет многочисленные пожалования в графское достоинство, сделанные и Петром I, и его царствующими потомками – их было много, слишком много, и утомлять читателя их именами нет никакого смысла. Особую щедрость, как ни странно, проявил в этом отношении Павел I. Он даже «революционизировал» этот процесс, возведя в графское достоинство статс-даму баронессу Ливен.

Интересно, что генералы Раевский и Ермолов, а также Нарышкины отказались от предложенного им графского титула, а Нарышкины не приняли и княжеское достоинство. Своё решение они мотивировали тем, что они как родственники Петра I уже считались членами царствующего двора и в графских и княжеских титулах не нуждались.

В дополнение к графским и княжеским титулам в России существовали особые звания – т.н. предикаты, что по-русски можно было назвать словом «величание»: светлость и сиятельство (французский вариант Altesse Serenissime и немецкий – Durchlaucht). Сами по себе князья и графы «сиятельными» отнюдь не были, и некоторые из них стали таковыми лишь благодаря специальному указу императора Николая Павловича. Кстати, первые графы России имели предикат «высокоблагородие». При Петре I все сенаторы, независимо от наличия у них княжеского или графского титула назывались «сиятельствами». Одним словом, в этом вопросе в российской герольдике долго царила неразбериха. Например, состоявшие в русском подданстве француз де Траверсе и итальянец Паулуччи были официально признанными маркизами, но предиката «сиятельство» не были удостоены, хотя титул маркиза или маркграфа был выше графского.

Древний титул барона (от латинского baro) в средние века в Европе был самым почётным. В России никогда никаких баронов и в помине не было, впервые это слово появилось в немецком варианте Freiherr, т.е. свободный господин, что в точности передавало смысл титула: ни от кого, кроме государя или главы рыцарского ордена не зависящий владелец поместья. Впоследствии баронов в Европе расплодилось так много, что они утратили своё первоначальное значение – особенно после того, как этот титул можно было приобрести за деньги.

В России баронов можно было разделить на 3 группы: а) получивших титул от русского государя; б) получивших титул от иностранного государя и в) природных баронов, носящих титул по своему немецко-дворянскому происхождению.

Первые бароны в России появились при Петре I. Ими стали подканцлер Шафиров (1710) за успешные переговоры с турками во время неудачного Прутского похода, тайный советник Остерман (1721) за заключение Ништадтского мира и три брата Строгановы (1722) за успехи в промышленности и освоение природных богатств Урала. При Петре II, Анне Иоановне и Елизавете Петровне баронских пожалований было совсем немного, но зато на них «расщедрились» Екатерина II и Павел I. Александр I произвёл в бароны только одного тайного советника и сенатора Колокольцева. Николай I тоже ограничился одним баронским пожалованием: им стал придворный банкир Штиглиц. Александр II «превзошёл» отца, наградив баронским титулом трёх человек.

Особо выделялась подгруппа баронов, пожалованных титулом русским императором, но только по Великому Финляндскому княжеству.

Баронов, получивших титул от разных государей Европы, в России было достаточно много. Их титулы признавали, но на получение российского дворянства они права не имели.

К третьей группе баронов принадлежали многочисленные помещичьи роды остзейцев. Все, кто во времена господства Швеции были баронами, сохранили своё баронское достоинство и при присоединении края к России.

От себя добавим, что остзейцы оказались честной и надёжной опорой царской власти и верными защитниками России. Их наши литераторы (см. произведения К.Станюковича) отчаянно критиковали за надменность и бюрократические замашки при исполнении своих служебных обязанностей, но своё дело в дисциплинировании русской армии и флота они сделали.

[1] Сразу приходит на память несчастный сын Петра Великого Алексей, которого наши историки часто и неправомерно называют «цесаревичем».